— Нет, я нарисую картинку, — сказал Скип. — Мы с ним уже наработали своего рода графический язык. Главная трудность в том, что сигманец работает с трехмерными изображениями, используя нечто вроде рентгеновских лучей. Его стиль напоминает мне стиль некоторых наших аборигенов. Я попробую поработать с оптическим проектором. Во всяком случае, я знаю, что сигманец ощущает перспективу в изображениях на плоскости. Я рисовал куб на листе, а он изображал его в объеме, и наоборот — сам рисовал на плоскости аксонометрические изображения объемных предметов.

Ван был явно раздражен, он не выносил болтовни Скипа. Вскоре сигманец понял, в чем дело, а быть может, угадал. Он привел людей к какой-то непонятного назначения серебристой установке, которая тихо гудела, и принялся жестикулировать. На лоток выполз коричневый брикет. Скип с сигманцем обменялись рисунками.

— Еда для людей, — доложил Скип.

— А как проверить? — спросила Ивонна. — Я думаю, там в целом все в порядке. Но кто его знает, может, там девяносто девять процентов питательных веществ, а один процент — яд. Будь у нас даже химический анализатор, мы ничего не смыслим в химии.

Скип пожал плечами.

— Нам бы сюда морскую свинку, — пошутил он. Все трое переглянулись.

— Не хочу показаться жестоким, но мистер Вэйберн не специалист. Стало быть, его присутствие здесь в случае чего не так уж и обязательно.

— Нет! — гневно крикнула Ивонна и схватила Скипа за руку. — Как раз без него-то нам и не обойтись! Кто из нас троих художник? Я? Или может быть, вы, Ван Ли?

— Ну уж только не тебе пробовать! — сказал Скип Ивонне и повернулся к китайцу: — Послушайте, профессор, может, монетку бросим?

— Выпадет мне, я умру, и останутся двое американцев? — возразил Ван Ли. Помимо воли лицо его сделалось злым. — Нет! Никогда!

На мгновение все смолкли. Неожиданно Ивонна схватила брикет, отломила кусочек, сунула его в рот и проглотила.

Скип затряс ее за плечо.

— Ты в порядке? — спросил он ее и тут же крикнул Вану: — Ну ты и скотина!

— Бросьте! — спокойно сказала Ивонна. — Не нужно ругаться. Похоже, ничего страшного. Даже вкусно. Напоминает мясо с яблоками. Я, пожалуй, доем этот брикет, а вам бы надо помириться.

Однако еще целые земные сутки в их отношениях ощущался едва прикрытый вежливостью холодок. Тем не менее, когда Ивонна доела брикет и они убедились, что эта пища не нанесла ее здоровью никакого вреда, все трое принялись допытываться у сигманца, как запускать эту «пищевую» машину.

Машину ли? Как почти все, что они видели на звездолете, этот аппарат не имел какого-либо механического управления. Возможно, там и вовсе не было движущихся деталей. Нужно было просто определенным образом помахать руками перед дисплеями, расположенными на уровне глаз. Показания дисплеев читались довольно легко. Таким способом определялись вид, количество и температура пищи, которую необходимо было произвести (как бы из ничего; видимо, «сборка» шла атом за атомом и осуществлялась гидромагнитными полями).

Вся производимая аппаратом пища была вполне вкусной и безопасной. Через некоторое время, когда общение с сигманцем наладилось, тот пояснил, что «пищевая» машина производит лишь безвредные для людей блюда. Ивонна даже развлекалась тем, что изобретала такие блюда, которых Земля никогда не знала.

Сигманец питался, получая пищу из аналогичной установки, находившейся в том же помещении.

— Это косвенно доказывает ранее высказанную гипотезу, — заметил Ван. — На Земле уже побывала их экспедиция, которая произвела тщательные биологические исследования. Поэтому звездолет готов к тому, чтобы тут жили люди.

Еще одна установка давала чистую воду.

— Остается только разобраться, как на ней получают этиловый спирт, — сказал Скип, потирая руки.

Впрочем, при таком обилии нахлынувших на него откровений Скип не чувствовал особой потребности в алкоголе.

Выделения организмов и прочий органический мусор просто оставлялись на упругом полу, где за несколько секунд поглощались и возвращались в замкнутую экологическую систему корабля. (Быть может, точнее было бы сказать, в жизнь корабля? Чем дальше, тем больше усиливалось впечатление, что звездолет скорее не чудо роботехники, а нечто вроде удивительного растительно-животного симбиоза, который черпает энергию от некоего своего термоядерного светила, а питание — из межзвездного газа и метеорных частиц.)

К обстановке внутри звездолета нужно было еще привыкнуть. Плотная атмосфера, жарко и, по земным меркам, слишком влажно. Впрочем, для млекопитающих вполне терпимо. Скип попросил у Ивонны ножницы и сделал из своих брюк отличные шорты. Больше на нем не было ничего. Однако его компаньоны не рискнули ни на что подобное и по-прежнему парились в одежде.

Поначалу от резкого желто-оранжевого света болела голова, но потом сигманец показал, что освещение можно регулировать как угодно. Повсюду распространялись ароматы, незнакомые, но весьма приятные. Даже самая лучшая на Земле оранжерея померкла бы перед этим разнообразием. К некоторым запахам нужно было еще привыкнуть, но большинство из них были просто восхитительны. Они напоминали запах свежей листвы, пряностей, запах цветущих роз, океанских волн, запах воздуха после грозы, запах женских волос и прочая и прочая. Целый мир удивительных запахов! Та же история со звуками, царившими тут повсюду. Звонкие и глухие — это то, что человек мог слышать, а возможно, многого люди и не слышали. Так что из всей этой музыки для них, видимо, выпадали ноты и целые мелодии. (Музыка? Приятные для уха созвучия были несравненно сложнее, чем то, что мы именуем просто музыкой. Впрочем, дикарь, не знающий ничего, кроме воплей и тамтама, наверное, посчитал бы «Смерть и преображение» невообразимой какофонией.)