Вадим Коренев... Сынок главинжа. Тулько невесело улыбнулся, вспомнив недавнюю беседу с Кореневым-старшим. Где же они тогда встретились? Не в школе, потому что Коренев часто приглаживал волосы, а ветер их ерошил. Вот они так втроем и беседовали: Тулько, Коренев-старший и ветер. Наверное, на улице... Беседовали, конечно, о детях, о чем же еще отец будет говорить с учителем. Коренев начал, как говорится, откровенно гнуть в свою сторону. Мол, сынок в девятом, за исключением английского языка, учился на одни пятерки, а теперь вот... опять английский. А парень мог бы стать золотым медалистом, да и школа заинтересована. Короче, просил льгот сыну по английскому языку. "Эх, уважаемый, понимаю тебя, понимаю! Но и ты меня пойми, - думал тогда Василий Михайлович. - Английский преподает Дмитрий Павлович, один из тех, кому нередко муха на нос садится. Он ведь и слышать не желает о каких-то компромиссных оценках..." Василий Михайлович, ясное дело, этого не сказал Кореневу. Напротив, успокоил взволнованного родителя, посоветовал, чтобы сын настойчивее изучал язык, пообещал помочь...

"Как все переплелось - люди и события!" - устало подумал Василий Михайлович.

–  Товарищи, прошу высказываться, - напомнила присутствующим Липинская. - Нежный? Пожалуйста.

–  Я еще раз заявляю, - выкрикнул, краснея, Левко Нежный. - Я категорически против того, чтобы обсуждать поведение Любарца без участия Важко и Деркача. Хома натворил, а сам убежал. Хому тяжело прибрать к рукам, и на него все махнули, взялись за того, кто сам пришел... А ты, Коренев? Позор! Ты член комитета, а вчера равнодушно отмахнулся от доброго дела. Теперь - какое нахальство! - смеешь говорить подобное о человеке, который приходил к тебе с этим делом. А? Как же это у тебя получается?

–  Я не обижаюсь на тебя, Левко. Ты часто говоришь невпопад, - спокойно отозвался Вадим Коренев.

–  Спокойствие твое искусственное, как и все твое поведение! Я предлагаю: на сегодняшнем заседании комитета обсудить вопрос об упавших ивах.

Коренев засмеялся, откинулся на спинку стула:

–  Наивный же ты, Левко! Кто же такой вопрос выносит на заседание комитета, школы? Его можно решить в рабочем порядке, силами одного класса. Идея ваша, вот и договаривайтесь со своими. А у нас сегодня очень серьезный и ответственный вопрос. - Он взглянул на директора, и Василий Михайлович согласно кивнул ему.

–  Да, вопрос серьезный, а Деркач и Важко не соизволили явиться, - глухо сказала Женя Иванцова.

–  Не на веревке же их сюда тащить! - выкрикнула, не сдержавшись, Липинская.

–  Действительно, где эти комсомольцы? - подал голос Тулько. - Иван Иванович!

Майстренко резко повернул голову, посмотрел внимательно на Тулько, - он словно не понимал, о чем идет речь и почему обращаются именно к нему.

–  Да, это безобразие...

–  Я не прошу вас оценивать событие, а спрашиваю: где Важко и Деркач? Где они болтаются, если здесь обсуждается их поведение?

Майстренко пожал плечами и опустил голову.

Ответила Женя Иванцова:

–  Они ушли с четвертого урока.

–  Как это ушли? А пятый и шестой?

–  Не знаю... Портфели оставили, но не вернулись.

–  Ясно, как днем, что убежали, - выкрикнул Нежный. - Испугались! А Важко - это вообще удивительный тип. Деркач оскорбил его тем объявлением, через Деркача вся каша заварилась, и пожалуйста - с Деркачом он... шуры-муры... Вот кого надо за ушко да на солнышко!

–  Нежный! - застучала карандашом по столу Липинская. - Попрошу не употреблять уличные слова!

–  А это не уличные слова, - огрызнулся Нежный. - Их можно найти в фразеологическом словаре.

–  Левко заучивает эти так называемые фразеологизмы, чтобы придать себе вульгарности, чтобы не быть белой вороной среди ребят, - иронически заметил Коренев и засмеялся - громко и неуместно, как человек, который нервничает, но любой ценой старается скрыть это от других.

"О чем только они говорят!.. - думал Василий Михайлович, недовольно поглядывая на членов комитета. - Только пусти на самотек, дай им волю натворят такого..."

Директор встал с решительным намерением прекратить пустопорожние разговоры.

–  В самом деле, безобразие, Иван Иванович! Полагаю, завтра, и не позже, мы детально проанализируем... состояние дел в вашем классе...

"Наверное, можно было бы сказать: "...проанализируем поведение ваших учеников", но в этом случае не чувствовалась бы вина учителя".

Майстренко, словно и не услышал угрозы, словно не его ученики болтаются неизвестно где во время уроков, спокойно ответил:

–  Завтра - непременно.

Что же, с Майстренко все ясно. Созрел, кажется, "момент пик", то есть пришел период решительного боя, и Василий Михайлович, опытный в таких ситуациях, знал наверняка: победа будет за ним.

А сейчас надо сказать что-то деловое и конкретное, направить заседание этого дезорганизованного комитета в надежное, единственно возможное русло.

–  Не знаю, что вы здесь до меня говорили и как оправдывался Любарец...

–  А я не оправдывался, - сказал Роман и оглянулся на Ивана Ивановича: мол, подтвердите, вы же все слышали.