– - Извините, а кто они?

– - Наум, ты всегда отличался большим тактом...
– - иронически начал директор, промакнув лицо платком.

– - Нет, почему же, -- отозвался один из незнакомцев.
– - Можно сказать. Министерство обороны СССР.
– - У-у! Богатый дядя!

Тут все сразу повеселели; незнакомец, костлявый, седой до желтизны, открывший, откуда он, подошел к Науму, представился, протягивая руку: -Академик ...
– - Он назвал известное имя.
– - На организацию института и опытного завода при нем отпущено 180 миллионов, -- добавил он.
– - Институт будете возглавлять вы.
– - Я?
– - испуганно воскликнул Наум.
– - У меня пятый пункт!
– - А у меня какой?
– - ответил академик с усмешкой.
– - А вы полезный еврей!
– - вырвалось у Наума.
– - Поздравляю! В кабинете сразу затихло. Даже воздух, казалось, стал иным. Более плотным. Тишина сгущалась.

"Ловушка, -- мелькнуло у Наума.
– - директора-евреи в России повырезаны уже лет тридцать с гаком. Замов по науке -- по пальцам пересчитаешь... Блатари!"

Директор завода, видно, по лицу Наума понял его мысли. Помедлив, спросил с утвердительной интонацией: -- Значит, по-прежнему безумны? "Э, запахло психушкой", -- мелькнуло у Наума.
– - Объединение семей -- не безумие!
– - выпалил он.
– - Все Гуры, отец-мать...
– - Он перечислил также всех братьев и других родственников, -- все т а м!

Директор поднял набрякшие старческие веки, произнес тяжело: -- Наум, вы понимаете, что никуда не уедете.
– - И даже рукой провел над столом, повторяя со значением.
– - Никуда и никогда! ..-И обычным тоном, устало: -- Если мы вас уволим, вас не возьмут даже электромонтером.
– - Пойдете грузчиком -- на Курскую товарную. Или уедете. Ясное дело, не в Израиль...
– - Это вместо спасибо, дорогие Ленинские лауреаты?
– - Мы не отдадим вас, с вашим научным потенциалом, противнику, -- сказал молчавший доселе человек в черном свадебном костюме, который стоял позади академика с пятым пунктом.
– - Это в интересах России, которую вы предаете.

Наум круто повернулся и вышел из кабинета. Домой не поехал. В голове гудело. Себя погубил, ладно! Нонка-то, бедняжка... А Динке-картинке института не видать, как своих ушей.

Домой вернулся поздно, обрадовался тому, что Нонка уснула. Оставил записку, чтоб его не будили, так как в лабораторию ему идти не надо...

Его разбудил телефонный звонок. Наум прошлепал босыми ногами к аппарату.

– - Говорят из Комитета государственной безопасности!
– - отчеканила трубка.
– - Вам заказан пропуск. Ждем вас сегодня в 13 ноль-ноль!

Наум ответил с хрипотцой, со сна, что ему не о чем говорить с Комитетом государственной безопасности.

– - Почему?
– - И голос такой, словно и в самом деле человек удивился. Актеры!.. Науму вдруг ясно представилось вчерашнее, и в нем поднялось бешенство. Он прорычал:

– - С потомками Малюты Скуратова мне разговаривать не о чем! Трубка помолчала, затем удивилась, на этот раз искренне: -- Зачем же вы так, Наум Иосифович?
– - А вот так!
– - И Наум положил трубку.

Надо действовать немедля. Иначе конец... Наум метнулся к кровати, сунул ноги в тапочки, отыскал в своем растрепанном блокноте номер справочной ЦК партии.

– - Говорит доктор технических наук Гур. С кем мне говорить? Меня преследует ГБ!"

– - Одну минуточку, -- отозвался женский голос, и тут же включился мужской голос, переспросил, кто говорит и в чем дело... В конце концов Науму назвали номер телефона и объяснили, что он может говорить с начальником Административного отдела ЦК КПСС товарищем Галкиным.

Наум принялся рассказывать товарищу Галкину суть дела, скрестив на руке средний и указательный пальцы.

– - ...Вся семья у меня в Израиле. Здесь мне жизни нет. Секретности тоже. Ни первой, ни второй... Никакой! Четыре года дергают. То увольняют, то принимают. То с кнутом, то с пряником. Зачем мучают? Не отпускают к семье?.. А теперь еще КГБ приглашает меня на беседу. Я хорошо знаю ГБ, и у меня нет никакого желания с ними встречаться. Ответил голос спокойный, даже добродушный: -- Ну, что такое! Вас же приглашают. Пойдите поговорите. Ничего в этом такого нет.
– - Простите, это не просто приглашение...
– - Ну, почему... Это приглашение. Ну, как чай пить.
– - Когда приглашают пить чай, я вправе не пойти. Это не одно и то же.

– - Ну, что такое. Можете пойти! Наум почувствовал, что звереет.
– Знаете что, товарищ Галкин, -- жестко произнес он.
– - Я хочу знать, кто сейчас командует в стране: вы или КГБ? Если КГБ, то сегодня я, а завтра -вы! Вы должны это знать!
– - Трубка ответила медленно, похоже, через силу: -Вы можете не идти...
– - и вдруг язвительно, с нескрываемой усмешкой:

– - Но, скажите, кому вы будете звонить там, в своем Израиле?.. Голос Окуловой прозвучал в трубке на другой день в 9 утра. Какой-то необычный для нее голос, вялый. Он сообщил, что Гур Наум Иосифович может придти в ОВИР МВД СССР за визами. Разрешение получено. В 12 ноль-ноль все будет готово.

Наум схватил такси и через десять минут был в Колпачном переулке.

– - На выезд даем семь дней, -- столь же вяло объявила Окулова, глядя, как всегда, вбок, мимо собеседника.
– - Вы должны принести паспорта, орденские документы, водительские права...
– - она долго перечисляла, какие документы он обязан принести и сдать. Затем Окулова мельком взглянула на разгоряченного, от лысинки аж пар шел, Наума и заключила тем же бесцветным тоном, в котором угадывалось торжество: -- ... и 26 тысяч рублей...