За украшения вряд ли можно получить более десятой части их стоимости, денежные обязательства продавать трудно. Может ли он взять что-нибудь другое, чтобы Элен не заметила?

Много ли здесь действительно ценных денежных обязательств?

Скрипнула половица. Он обернулся, держа в руке связку денежных обязательств, сердце его упало. На пороге стояла Элен в ночной рубашке.

Спросонья она удивленно спросила:

– Что ты здесь делаешь?

– Я... Ничего.

Он понял насколько глуп был его ответ и ухватился за первый вариант, пришедший ему в голову.

– Я не мог уснуть. Я вспомнил об обязательствах.

– Почему о них?

– Понимаешь, так бывает, когда не спится. Я вдруг забыл, когда их нужно предъявить к оплате. Действительно глупо... Это мучило меня. Я боялся, не пропустили ли мы срок...

– Но это же еще через два месяца.

– Да, теперь я это прочел: 12 апреля.

Затем он добавил:

– Как будто чье-то имя вертится на языке... Так противно...

– Ах, иди лучше в постель...

Она повернулась и ушла, почесывая зад и подняв высоко рубашку. Обычно она спала всю ночь без просыпа, а сегодня, как нарочно... Он потерпел неудачу и только напрасно скомпрометировал себя.

На кухне звякнул стакан. Минутой позже послышалось, как в спальне щелкнул выключатель.

Покорный судьбе, Жак пошел в кровать. Когда он скользнул под одеяло Элен уже снова спала. Остаток ночи был тоже тяжелый. К утру он видел комшмар, в котором Роджер с демоническим смехом вскочил обеими ногами ему на грудь.

7

Открылась дверь и мадам Кац принесла почту.

– Мадам Меллерей еще не пришла?

С неопределенным жестом в сторону производства, Жак сказал:

– Она где-нибудь там.

Элен любила ходить по фабрике, везде прикладывая свои руки, глядя своими глазами. Он удивлялся этому и завидовал ее активной деятельности. Она работала, как машина - безотказная вездесущая управляющая машина.

– Ах, я забыла, - сказала секретарша.
– Сегодня утром кто-то звонил.

– О чем шла речь?

Она взглянула в свой блокнот.

– Мсье Роджер.

– Кому?
– Жак почувствовал холод в груди.
– Моей жене?

– Нет, вам, мсье. Он позвонит еще раз в первой половине дня.

Действительно, вскоре Роджер позвонил Жаку. В это время Жак был один в конторе, занятый разбором почты.

– Добрый день, мсье Меллерей.

– Вы что, с ума сошли, сюда звоните?
– зашипел Жак.

– Телефон ведь безымянный, уважаемый, - возразил Роджер с ироническим смехом.

– Ну, быстрее. Моя жена может в любой момент войти.

Пока он говорил его не покидало неприятное чувство, что он не один в комнате. Стук швейных машин усилился. Голос Роджера доносился издалека.

– Я на углу в пивной.

Держа трубку Жак повернулся, ожидая, что вновь придется пережить сцену прошлой ночи, когда Элен застала его возле письменного стола, только в ином варианте. На этот раз на ней было каракулевое пальто и стояла она на пороге двери в швейную мастерскую.

– Вы могли бы, ей богу, найти пару минут и заглянуть туда, продолжал Роджер.

Жак сказал сердитым тоном.

– Очень жаль, мсье, но это ошибка.

– Как, простите?

– Я повторяю, что это ошибка. Если вам нужна кожа, то обращайтесь на кожевенный завод.

Роджер усмехнулся.

– Понял. Вы ничего не пожете сказать.

– Правильно.

– Итак, жду вас в пивной.

– Правильно, мсье, посмотрите в телефонной книге.

Жак поднялся и помог Элен снять пальто.

– Кто это звонил?

– Человек, перепутавший адрес.

Вешая пальто в стенной шкаф, он добавил:

– Он хотел купить непременно у нас блестящую кожу.

– Он не совсем ошибся адресом, - заметила Элен наполовину в шутку, наполовину всерьез.

Жак почувствовал, словно его ударили кинжалом в спину. Голос жены, казалось, имел какой-то чертовский смысл.

– Занешь, где я была сегодня утром? Я ходила поговорить... Это то самое, чем я вчера обещала тебя удивить.

Вдруг она взвизгнула:

– Будь внимательней!

Он уронил ее каракулевое пальто... С гулом в ушах он поднял его и долго отряхивал, устремив взор на блестящий мех.

– У тебя поистине нет любопытсва. Не можешь же ты знать, откуда я пришла.

Он стал сопротивляться с энергией отчаяния.