У рыцаря нет кинжала, под рыцарем нет коня!

Он гордо поднял забрало, навстречу смерти спеша.

Его оружие - нежность, его доспехи - душа!..

Он держит ветку сирени, как будто стяг, впереди.

Успеть бы копье отбросить и панцирь сорвать с груди!

Успеть бы прогнать с арены герольдов, свиту, коня,

успеть бы понять навеки: вот этот - сильней меня!

БАЛЛАДА О НОВОЙ РОЛИ

из романа "Несусветный эскадрон"

На клавишный веселый перестук откликнулись в лугах гнедые кони.

Сергей Петрович, забывай досуг!

Отныне в несусветном эскадроне служить ты назначаешься, мой друг.

Сергей Петрович, стало быть, пора.

Зайдем-ка в костюмерную с тобою, вот ментики на выбор, кивера,

вот старая попона - после боя прилечь на бивуаке у костра.

В лицо ударит дым пороховой,

и ты навстречу битвам и преградам нас поведешь дорогой боевой!

Не бойся - я все время буду рядом под видом маркитантки полковой.

Начищу сбрую твоему коню, повешу талисман тебе на шею... Лететь навстречу бранному огню я выбрала тебя - и не жалею, а надо - так от пули заслоню!

Должно быть, вот в чем истина и соль и сказки про гусара, и баллады:

должны моими стать печаль и боль твои,

Сергей Петрович, - так уж надо, чтоб ты сыграл достойно эту роль...

БАЛЛАДА О СЕРЕБРЯНОМ КУБКЕ

из романа "Несусветный эскадрон"

А там, на поляне, где пали с разбега и конь, и наездник, два смятых крыла, в серебряный кубок кровавого снега на вечную память я молча взяла.

Оттуда струились лесные тропинки

в счастливые царства за гранью беды, да только в ладони чернели дробинки, да только обратно вели все следы.

Ведь тот, кто изведал пленительной жажды, кто выбрал мгновенья, а не времена, кто выпил с друзьями за вольность однажды, вовек за иное не выпьет вина.

От друга, как клятва, к надежному другу глоток переходит святого огня, и кубок серебряный пущен по кругу, и вот он дошел наконец до меня.

И там я останусь - пускай заметает тропинки к надежде, вот там я стою с серебряным кубком, и снег в нем не тает, вот там сохраняю я верность свою.

МОРЯЧКА

Я сказала - люблю другого, королевство нашло короля.

Он в ответ не сказал ни слова и пошел обживать стапеля.

И пока я стихи писала о тебе, мой капризный поэт, яхта стройная вырастала и светился ее силуэт...

И когда мы в ночи молчали, чтоб не выдали слез голоса, он сидел себе на причале и прилежно сшивал паруса. А когда надежда на чудо обратилась в осколки стекла, я взглянула вдаль - а оттуда мне на помощь - два светлых крыла!

Приближалась гордо и властно яхта белая издалека, и была она так прекрасна, как прекрасна любовь моряка. Ветер пел про мужское дело, ветер пел про морское житье, на борту названье горело - я увидела имя свое...

Я недолго с тобой прощалась. Вещи собраны. Море - у ног. Яхта подана. Поднят парус. Ветер грудью на парус налег. И в разлуке с тобой не тяжко, а привольно и ласково мне - я стираю его тельняшку в несоленной балтийской волне.

БАЛЛАДА О ШЕКСПИРЕ

Шекспир презирает границы. Вот номер набрала рука, и память листает страницы, и вдруг возникает строка. Во всей своей радостной силе, как ночью - пронзительный свет, летит над развалом России его благородный сонет.

Шекспир презирает границы

и тех, кто в границах погряз. Слеза, что дрожит на реснице, важней дипломатерных дрязг. Когда замолчат телефоны, надежней не будет гонца. Тропинкою мимо кордона он выведет в ночь жеребца. .

Шекспир презирает границы, и стынет полковничья кровь, когда вдоль заставы промчится веселая россыпь подков. Без пошлин, без виз, как и прежде несется гонец на заре. Слова о любви и надежде в седельной его кобуре.

Шекспир презирает границы, за что же их нам уважать? Беспошлинно странствуют птицы и облака не удержать. Политики, нас бы спросили намордников нет для стихий! Летят над развалом России Шекспир, и любовь, и стихи.

АНГЕЛ С ТРОМБОНОМ

Музейная церковь органно вздыхала. Там пусто, и сыро, и странно слегка. Баталию напоминала мне роспись ее потолка.

Там ангел с тромбоном в мундире зеленом, и ангел со скрипкой, и ангел с трубой под пороховым небосклоном зовут эскадроны на бой!

Там черные клубы военного дыма, да рваные крылья неведомых птиц, да ядра, летящие мимо обветренных ангельских лиц. Играет в Эдеме оркестр походный, на ангеле каждом - истертый до дыр петровский, зеленый, пехотный, полтавский, победный мундир!