И каждая ветка яблонь усеяна гроздьями почек,

И пшеница с таким бледным лицом воскресает из своей

усыпальницы,

И начинают опять покрываться зеленоватым туманом

шелковица и плакучая ива,

И птицы-самцы поют утром и вечером, а их самки сидят в своих

гнездах,

И вылупляются цыплята из яиц,

И возникают новорожденные твари, корова рождает теленка

и жеребенка кобыла,

И честно встают на пригорке темно-зеленые листья картошки,

И желтые стебли маиса встают, и сирень зацветает у дверей

во дворе,

И летняя зелень горда и невинна над этими пластами умерших.

Какая химия!

Что ветры и вправду не веют заразой,

Что нет никакого подвоха в этой влаге прозрачно-зеленого моря,

которая жаждет любовно прижаться ко мне,

Что я без опаски могу ей дозволить лизать мое голое тело

множеством своих языков,

Что мне не грозят те хвори, которые влиты в нее,

Что все чисто всегда и вовеки,

Что так сладостна студеная вода из колодца,

Что ежевика так сочна и душиста,

Что ни яблони, ни апельсины, ни виноград, ни дыни, ни сливы,

ни персики не отравляют меня,

Что, когда я лежу на траве, она не заражает меня,

Хотя, может быть, каждая былинка травы встает из того, что

было когда-то болезнью.

Этим-то Земля и пугает меня, она так тиха и смиренна,

Она из такого гнилья создает такие милые вещи,

Чистая и совсем безобидная, вращается она вокруг оси, вся

набитая трупами тяжко болевших,

И такие прелестные ветры создает она из такого ужасного

смрада,

И с таким простодушным видом каждый год обновляет она

свои щедрые, пышные всходы,

И столько услад дает людям, а под конец получает от них такие

отбросы в обмен.

ЕВРОПЕЙСКОМУ РЕВОЛЮЦИОНЕРУ, КОТОРЫЙ ПОТЕРПЕЛ ПОРАЖЕНИЕ

И все же, мой брат, моя сестра, не отчаивайся,

Иди, как и прежде, вперед - Свободе нужна твоя служба,

Одна или две неудачи не сломят Свободу - или любое число

неудач,

Или косность, или неблагодарность народа, или предательство,

Или оскаленные клыки властей, пушки, карательные законы,

войска.

То, во что мы верим, притаилось и ждет нас на всех

континентах,

Оно никого не зовет, оно не дает обещаний, оно пребывает

в покое и ясности, оно не знает уныния.

Оно ждет терпеливо, чтобы наступил его срок.

(Да, я воспеваю не только покорность,

Я также воспеваю мятеж,

Ибо я верный поэт каждого бунтовщика во всем мире,

И кто хочет идти за мною - забудь об уюте и размеренной

жизни,

Каждый миг ты рискуешь своей головой).

Бой в разгаре, то и дело трубят тревогу, - мы то наступаем,

то отходим назад,

Торжествуют враги или думают, что они торжествуют,

Тюрьма, эшафот, кандалы, железный ошейник, оковы делают

дело свое,

И славные и безымянные герои уходят в иные миры,

Великие трибуны и писатели изгнаны, они чахнут в тоске

на чужбине,

Их дело уснуло, сильнейшие глотки удушены своей собственной

кровью.

И юноши при встрече друг с другом опускают в землю глаза,

И все же Свобода здесь, она не ушла отсюда, и врагам досталось

не все.

Когда уходит Свобода, она уходит не первая, не вторая,

не третья,

Она ждет, чтобы все ушли, и уходит последней.

Когда уже больше не вспомнят нигде, ни в одной стране, что

на свете есть любящие,

Когда ораторы в людных собраниях попытаются чернить их

имена,

Когда мальчиков станут крестить не именами героев, но именами

убийц и предателей,

Когда законы об угнетении рабов будут сладки народу и охота

за рабами будет одобрена всеми,

Когда вы или я, проходя по земле и увидев невольников,

возрадуемся в сердце своем

И когда вся жизнь и все души людей будут уничтожены

в какой-нибудь части земли,

Лишь тогда будет уничтожена воля к Свободе,

Лишь тогда тиран и нечестивец станут владыками мира.