В 1947 году во время гонок, проводившихся Ассоциацией, в двух калифорнийских городах Холлистере и Риверсайде ситуация неожиданно вышла из-под контроля. Байкеры практически захватили оба городка и в течение нескольких суток терроризировали их, рассекая на ревущих «бобберах» по улицам и врываясь прямо на своих аппаратах в кафе и рестораны. При этом местные правоохранительные органы были бессильны против толпы от души развлекающихся пьяных молодчиков. Всеобщее веселье и невинные байкерские забавы были подло прерваны при помощи Национальной гвардии и шлангов лесных пожарных. Шериф из Риверсайда в интервью, взятом после инцидента, впервые использовал название «беззаконники» — «outlaw bikers».

После этого журнал «Times» широко осветил мероприятие в Холлистере и даже выделил первую страницу обложки под фотографию абсолютно пьяного байкера, сидящего верхом на «боббере», припаркованном в куче пустых пивных бутылок.

Этот имидж был подхвачен, увековечен и разнесен по всей Америке в 1950 году режиссером Стенли Крамером в фильме «Дикарь» с Марлоном Брандо, в главной роли. Америку начала трясти очередная паранойя: при приближающемся реве «Харлея» народ начинал вооружаться и готовиться к вторжению диких орд.

Репутация мотоциклистов была сильно подпорчена. Кроме самих мотолюбителей от этого страдала Американская мотоассоциация, так как договориться с властями о проведении гонок стало просто невозможно. В конце концов президент АМА обратился к народу с речью, в которой он подчеркнул, что из всех мотоциклистов в США только 1% является зловредными хулиганами и возмутителями порядка, тогда как остальные — законопослушные паиньки. «Беззаконники» выслушали речь, ухмыльнулись и гордо пришили к своим кожаным одеждам нашивку «1%», чтобы ни у кого не оставалось сомнения в том, к какой части мотоциклистов они относятся.

Но таких бестормозных личностей среди байкеров действительно меньшинство. Главное для них — это свобода и наслаждение ею, погружение в мир близких по крови, общение с братьями по духу.

Надя попала в компанию байкеров еще в младенческом возрасте, лет в десять. Ее старший брат Юрик был помешан на мотоциклах и целыми днями пропадал в гараже неподалеку от дома. Там же обычно вертелась младшая сестренка, предпочитая играм с плюшевыми медвежатами возню с шарикоподшипником или цепью передач. Точно запах самых приятных духов, девчушка вдыхала аромат бензина и машинного масла.

Когда ей исполнилось двенадцать, Юра, снисходительно посмеиваясь, в первый раз посадил сестренку на пожарно-красную старушку «Яву». В гараже, заваленном запчастями, был установлен тренажер, на котором Юра учил сестру «вывешиваться» — менять центр тяжести для прохождения поворотов. Установив мотоцикл на центральную подножку, Надя забиралась на него так, чтобы тело наполовину висело в воздухе. Затем брат требовал отпустить руль, сохраняя положение, — и девочка благополучно падала с мотоцикла на цементный пол, очень холодный и твердый.

— Ты должна опираться внешним коленом на бак, а ногу вообще можешь убрать с подножки… — учил сестренку Юра. — Вот так! А теперь наклони башку (Юра был не слишком-то разборчив в выражениях), задницу перенеси в воздух и наклонись, как будто летишь… Вот балда! Говорят же тебе, угол наклона у тебя с мотоциклом должен быть одинаковый, ясно? Чего ты отклячилась? Отпускай руль!

Ага, видишь, не упала! Вот оно, правильное положение!

— Тяжело висеть! — тоненько пищала Надя.

— Ничего, на скорости тебе центробежная сила поможет… Ну вот, опять раскорячилась, как горилла… Учишь тебя, учишь… В такой позе одна неровность — и нога соскользнет, повиснешь на руле и… Большой Бам! Тело должно быть расслабленным, даже разболтанным, но при этом ты должна слиться с машиной в одном порыве!

Надя тихонько кряхтела, потирая ушибленные бока и ведя счет синякам уже на десятки. В четырнадцать она уверенно разъезжала на «Яве» по окрестностям, пока Юра, одетый в черные клепаные одежды, обнимался в гараже с очередной поклонницей.

Свое первое ребро девушка сломала в пятнадцать, навернувшись на мокром асфальте, а первое сотрясение мозга получила в шестнадцать. После этого, чтобы не остаться без мозгов, она предпочитала ездить в защитном шлеме, хотя среди ее знакомых байкеров это и считалось немодным.

Когда старшего брата забрили в армию, Надя как правопреемница завладела его «пожарной» «Явой», которую давно уже могла разобрать и собрать с закрытыми глазами. В то время в Москве кроме шедевров отечественного машиностроения, тяжеленных, мощных, но инертных «Уралов», «ИЖей», «М-72», наконец стали появляться и первые заморские ласточки: легендарные «Харлеи», «Кавасаки», «Хонды», «Дукати», «Индианы». Некогда казавшаяся Наде прекрасной старенькая «Ява» на фоне заморских обтекаемых радостей теперь смотрелась неповоротливой простушкой, да еще и с дурными манерами. Свечи на ней приходилось менять через каждые сто-двести километров, то и дело в ней что-то портилось, заклинивало и горело. Девушка мечтала о том времени, когда у нее будет достаточно денег, чтобы позволить себе изящного заморского красавца, так легко взлетающего над землей, как будто у него есть крылья.