— Я мама Петрунина, — произнесла женщина громко и как будто даже с вызовом.

— Очень приятно, — сдержанно улыбнулась Наташа, но улыбка постепенно сползла с лица.

Разговор с родительницей самого скандального, невыносимого, разболтанного и ленивого ребенка в пятом "А", ребенка, в открытую угрожавшего учительнице и обзывавшего ее нецензурными словами, не предвещал ничего хорошего. Родительница Петрунина внешне казалась дамой такой же решительной и не склонной к компромиссам, как и ее сынок.

— Я просто хотела с вами поговорить о Коле.

— Да, я тоже хотела поговорить с вами о Коле, — с угрозой произнесла мамаша, усаживаясь за парту и ставя перед собой портфель.

— Коля в общем-то неплохой мальчик, — примирительно начала учительница. — Он добрый, живой, подвижный, любопытный ребенок…

За два года работы в школе Наташа так и не научилась разговаривать с родителями своих учеников. Она все еще чувствовала себя маленькой девочкой, которую взрослые могут обидеть, обругать и даже наказать. Надо наконец взять себя в руки! Девушка решительно сдвинула светлые брови на переносице:

— Коля плюется на уроках, кидается жеваной бумагой, обижает девочек… — затараторила она, боясь, что запал быстро кончится. — Он обзывает одноклассников и учителей! Он курит в туалете, рисует на партах мелом, устраивает драки на переменах! Он агрессивен и безжалостен. И, наконец, он плохо учится…

Наткнувшись на взгляд матери Петрунина, сделанный, казалось, из легированной стали, Наташа запнулась и замолчала.

— Можно подумать, что речь идет о малолетнем преступнике, а не о ребенке, — хищно прищурилась мамаша. — По-вашему получается, что Коля во всем виноват. Вы знаете, я сама работаю психологом и знаю, как важен контакт педагога с ребенком. Тем более что у вас этого контакта нет!

— Но…

— Нет, позвольте мне сказать! — властно произнесла женщина, и Наташа сразу же поняла, в кого уродился Колюня Петрунин. — Вы к нему придираетесь! — произнесла она грозно.

— Но я, честное слово, я не… — испуганно пролепетала Наташа, — Вот мы сейчас и выясним, как вы относитесь к детям, — угрожающе промолвила родительница и решительно раскрыла кожаный портфель. На свет Божий явилась пачка напечатанных опросных листов с пустыми графами для ответов.

— Что это? — испугалась Наташа!

— Я же объяснила вам, я психолог, — раскладывая бумаги на парте, произнесла дама. — Прежде чем доверять вам моего сына, я обязана проверить вашу компетентность.

— Но, как это… — испуганно мямлила Наташа и тут же собралась с силами:

— Я думаю, вы не имеете права…

— Я не имею?! — Петрунина-старшая так посмотрела на бедную учительницу, что та от испуга едва не провалилась под землю. — А вы имеете право уродовать психику моего сына? Если вы действительно нормальный человек, вам нечего бояться. А если нет, я немедленно иду к директору… Вам ясно?

Директора Наташа боялась даже больше мамаши Петруниной и потому лишь испуганно захлопала глазами.

— Хорошо, но…

— Итак, первый вопрос… — Острая ручка угрожающе зависла над бумагой.

…Как только странная женщина ушла, Наташа почувствовала себя обессиленной и опустошенной, как будто над ней совершили надругательство. Она малодушно шмыгнула носом, достала из сумки платок и тихо разрыдалась в него.

Такого унижения она еще никогда не испытывала… С ней, с учительницей, обошлись, как с преступницей, и самое ужасное, что она позволила с собой обращаться, как с преступницей!

Правда, психологический тест оказался совсем не таким страшным, как можно было ожидать. Некоторые вопросы, казалось, вообще были из области, весьма далекой от педагогики. Но Наташа, точно загипнотизированная, отвечала, отвечала, отвечала…

Смахнув последние слезы, учительница громко высморкалась и скомкала платок. «Расскажу все Илье», — решила она, имея в виду своего жениха, и у нее сразу же отлегло от сердца.

Входная дверь класса задергалась так, что кусочек штукатурки, сухо щелкнув, отделился от стены и упал на пол.

— Есть тут кто? — послышался гнусавый голос. Наташа в последний раз высморкалась и торопливо сунула платок в сумочку.

На пороге стояла веселая дама с фиолетовым синяком под глазом и красным одутловатым лицом. На правом рукаве потертой грязно-серой куртки отчетливо виднелся глинистый след мужского ботинка.

— Можно? — бодро воскликнула посетительница. — Мамаша я, Колюни Петрунина мать. Вызывали? — И, остро пахнув перегаром в лицо учительнице, она пьяно осклабилась.

Наташа только удивленно захлопала ресницами, ничего не понимая.