— Фафизв! — прошипел Лютер, подразумевая «папизм». Артур Лундквист, чей слабый дух информировал о действиях ту тварь, в которую он превратился, безусловно, не знал бы папизма по абсолютным индульгенциям, будучи трижды реформированным лютеранином, а значит — духовным союзником большинства католических сект. Однако Гея любила видеть своих жрецов фундаменталистами, а раз память у нее была долгая, то Лютер еще больше распалился.

— Фафизв! — повторил он, а в хвосте у него сочувственно зафукали и зафыркали его апостолы. — Фафизв! Да какое выло у тевя хлаво завилать евенка?

— Грит, Гея ей сказала. Грит, она до хрена больше работы переделала, чем ты и твои раздолбай.

— Но ангелы. Вне... — В ярости Лютер умолк, неспособный ничего сказать без возможного богохульства.

Почему Гея дала ей ангелов? Лютеру ангелов никогда не давали. У него никогда не было никаких ангелов. Лютеру даже не говорили, что ему могут дать ангелов.

— Не выйдет, — отважился он. — Твой ангел не долетит до Флеишходней.

Мальчик снова смотрел за руками хозяйки.

— Грит, очень даже выйдет. Грит, у нее этих ангелов как говна. Грит, у нее классно получится доставить любого мелкого засранца в Преисподнюю и гораздо дальше. Грит, как тебе отсосать сочного и сладенького от ее сочной и сладенькой...

Тут Лютер завизжал и ударил мальчонку. Тот принял это смиренно, как смиренно принимал все, что ему доставалось два последних года, — даже не отрывая глаз от рук Кали и не переставая переводить ее злобные проклятия. Он уже понял, что ни от какого врага ему не получить такой взбучки, как от родной госпожи.

Он ошибся. Лютер взмахнул крестом — и мгновение спустя мальчик упал замертво. А бывший пастор Артур Лундквист и его двенадцать апостолов тем временем насели на Кали. Все увлеченно ее рвали. Кали не сопротивлялась. Лежа на спине, она увлеченно кулдыкала, и смех ее еще сильней распалял Лютера...

Пока он вдруг не заметил, что все его апостолы мертвы.

Все собрались в той комнате, откуда похитили Адама.

Конел смотрел, как они входят — один за другим. Голова все еще страшно болела, но это была сущая ерунда по сравнению с тем страхом, что постепенно в него закрадывался.

Три титаниды были мокрые, но внимания не обращали. Мокрой была и Сирокко — но тоже как будто не замечала. Крис вытирался полотенцем. Выглядел он страшно усталым и сдержанным. Конел и понятия не имел о тех особых кругах ада, которые сейчас проходит Крис, но некоторые признаки не заметить не мог.

Мокрая Робин дрожала. Крис, когда закончил, отдал ей полотенце.

Искра...

На Искре по-прежнему была куртка Конела. Одной рукой она придерживала ее на плечах и дрожала при этом почти так же сильно, как и ее мать. И, хотя на девушке была куртка, и хотя она ее придерживала, она не делала никаких попыток прикрыться. Куртка и так доходила ей только до талии, так что низа не прикрывала. Так мало того — Искра так держала раненую руку, пока ее обрабатывал Рокки, что наружу вылезла одна грудь.

Похоже, Искра была лишена телесной стыдливости. Конел привык к такому у Сирокко и часто наблюдал ту же манеру поведения у давнишних обитателей Беллинзоны. Но для вновь прибывших это было удивительно.

Тут Конел вспомнил, как они прижимались друг к Другу в ее спальне. Никогда ему этого не забыть. А теперь он просто не мог оторвать от Искры глаз.

— Болеть будет сильно, — заметил Рокки.

— Доктора обычно так не говорят, — отозвалась Искра. — Наоборот — клянутся, что сильно болеть не будет.

— А я не доктор. Я целитель. И говорю, что боль будет адская.

Рокки вылил на порезы Искры антисептический раствор и принялся чистить. Лицо Искры окаменело, даже сделалось совсем некрасивым, но она не кричала.

Конел подумал, что она просто дурочка. Ему уже обрабатывали ранения от зомби. Рокки приходилось залезать глубоко, убеждаясь, что он добрался до каждой частички тления. Одно дыхание зомби могло на неделю уложить в постель. А с такими рваными ранами, как у Искры...

Ему пришлось отвернуться. Крепким желудком Конел не отличался.

Сирокко, как каменная статуя, ждала, пока все соберутся. Теперь, когда все были здесь, времени терять она не стала.

— Кто был в комнате с Адамом, когда его забрали? — спросила она.

Сердце Конела екнуло.

Он заметил, как Крис мрачно оглядывается, пытаясь сложить все воедино.

— Мы с Робин были в Ведьминой комнате, — сказал он. — Когда я сюда добрался...

— Я задала простой вопрос, — перебила Сирокко. — Я просто хочу знать, кто был здесь. Нам нужно с чего-то начать.