Она пошла к отцу, мать сидела в кабинете с очередным больным.

У неё Наташа просить не хотела.

Отец попивал пивцо за свежей газетой и чувствовал себя, как всегда, отлично.

Наташе никакого труда не стоило спросить у него десятку, ска - зать, что едет навестить больную подружку, будет не поздно, но не знает когда. У той температура и, может, надо будет вызвать врача.

Отец беспрекословно выдал из своей малой заначки сумму, - ребенок зря не попросит.

Наташа выскочила на улицу, минуту раздумывала, не взять ли такси, но тогда бы её сумма уменьшилась, а кто знает, что там с Мариной. С троллейбуса на троллейбус - и она уже на Горького, с бутылкой и касторкой в сумочке.

Позвонила в квартиру длинным звонком: вдруг бабка куда ушла, а Марине нехорошо (что с ней?) и она пока услышит, встанет.

Дверь открылась. У двери, скорчившись, стояла Марина, бледная, даже белая какая-то и по ногам её текла кровь.

Наташа схватилась за косяк: голова пошла кругом, в глазах по темнело, сознание куда-то уплывало. Но она каким-то образом, каким-то внутренним движением то ли встряхнула себя, то ли сдвинула что-то, - взяла себя в руки, подхватила Маринку под локоть и осторожно (почему-то?) повела в комнату.

Та сразу же плюхнулась на стул и слабо сказала.

– В комоде, во втором ящике возьми клееночку розовую и простыню и постели на тахту, а уж потом я лягу. Водку и касторку принесла?

Наташа кивнула.

– Отлично, - сказала уже окрепшим голосом Марина, когда Наташа сделала все, что она сказала.
– Теперь неси лед из кухни. Да подожди!
– видя, что Наташа уже бросается на кухню.
– Лед в пакет полиэтиленовый положи. Да закрути хорошенько, чтоб не высыпался.

Наташа уже догадывалась, что произошло с Мариной, и была уверена, что надо срочно вызвать врача. Дочь врача, она считала, что только врач имеет на все право. Но вслух пока об этом не говорила.

– Теперь налей стакан водки и раскрой касторку. И дай мне. И ещё кусочек хлеба черного с солью.

Наташа сделала и это, но когда Марина взялась за стакан, она не смолчала.

– Мариш, может, врача? Я вызову?

– Никаких врачей-грачей, ты что, с ума сошла, я ж у бабки, ну, акушерки, тайно была, сейчас всех загребут и допрашивать станут. Нельзя. Да ты не боись. У меня это не в первый раз. Просто что-то раньше началось, а касторки и водки я не купила, не добрела. Вот и все. Сейчас выпью, закушу, - Марина попыталась ради успокоения Наташи улыбнуться, - а через некоторое время все и выскочит.

Наташе опять чуть не сделалось дурно, но она опять применила то движение и вроде все встало на места: и голова, и соображение.

Марина после водки порозовела и подобрела.

– Хочешь? Выпей, тебе тоже стоит, вон ты как позеленела.

Наташа заколебалась, она знала, что такое водка, но вместе с тем чувствовала, что долго так, на самовнушении, которое и пришло-то к ней час назад, она не протянет, и потому не отказалась: давай.

Марина обрадовалась: вроде бы вместе как-то веселей, а то сидит около нее, как на похоронах.

Наташа выпила водки, немного, но уже через пять минут потеплело в груди и страхи стали улетучиваться. Тогда она глотнула еще, противно, конечно, но помогает. Теперь она думала, что все обойдется, вон Маринка лежит, улыбается, не корежится. Сказала же она, как касторка с водкой подействуют, так и все.

Наташа закурила, потом спохватилась.

– Можно?

Марина улыбнулась.

Ведь я не ТБЦ, я и сама закурю, немного полегчало, может, от того, что ты рядом.

Тут Наташа решилась спросить.

– Это что, ты аборт делала?

Марина расхохоталась, насколько смогла.

– Ой, и наивняк ты, Наташка! Если бы аборт! А то ведь так, самоделкин. Но я на это легкая, ты не волнуйся. Завтра забуду, что и было. Конечно, не хотелось мне тебя с мирной жизни срывать... Напугаешься, девственницей останешься навеки!(Наташа низко наклонила голову, будто рассматривая что-то на полу. Но Марина этого не заметила. Ей стало полегче и хотелось говорить и высказаться). Может, твоя мама и права во всем, честно. Может, правильно, что ты этим козлам не даешь (о Боже, да что же это она завела за разговор? Как его вынести! Надо ещё выпить и курить, курить...)

А Марина разошлась.

– Все мужики по сути - сволочи. Сначала - какая ты прекрасная, а потом, - извини, деру. Трусы.

– А ты говорила - кайф?
– Прошептала Наташа.

– Да мало ли что я говорила! Вспомнила! Хотя вообще-то кайф. Но запомни, Наталья, пока я жива (Наташа вздрогнула), - Марина заметила это, усмехнулась, - все под Ним ходим. Это хорошо, что ты - девственница! Ты королева, а они, котяры, ходят вокруг и облизываются, и каждый хочет первым урвать. Для этого они и на женитьбу готовы. Конечно, ты покупаешь кота в мешке, а развод на что? Вот деток сразу заводить не надо. А без детей год-два пожила, увидела, что говно, и хвостом махнула! Ты не возражай. Вот у нас с тобой какая разница. Ты сейчас сидишь и не трепыхаешься, а я валяюсь, как драная кошка...
– Марина закуила.
– Да-а, за все в этой жизни приходится платить. Никуда ты от этого не денешься.