– Это еще что такое? Ты за ним шпионишь? Ты от Бонзо?

Все шло наперекосяк. Боб не предполагал, что у друзей Виггина так силен инстинкт защиты.

– Я сам от себя. Слышь, ничего плохого, о’кей? Я только… слышь, хочу понять… Ты же знаком с ним с самого начала, верно? Говорят, ты его друг чуть ли не со дня приезда, а?

– Ну а тебе-то что?

– Слышь, у него ведь много друзей, так? И это – несмотря на то что он самый лучший в классе и самый первый по боевому рейтингу, верно? И они его не ненавидят?

– Многие bichao его на дух не переносят.

– Знаешь, парень, я хотел бы иметь друга. – Боб понимал, что не следует напирать на жалобный тон. Ему следовало говорить как маленькому одинокому ребенку, который пытается «звучать гордо». Поэтому свою жалобу он завершил смешком. Будто хотел все обратить в шутку.

– Уж больно ты мал, – ответил Шен.

– На нашей планете все такие, – отозвался Боб.

Впервые за время разговора Шен весело рассмеялся:

– Планета пигмеев?

– Нет, те парни по мне слишком велики.

– Слушай, я секу, о чем ты, – сказал Шен. – У меня, знаешь ли, была очень смешная походка. Кое-кто стал травить меня. Эндер это прекратил.

– Как?

– Он высмеял их еще сильнее.

– Я и не знал, что он на это способен.

– Нет, он не сказал nada [13] . Он сделал это с помощью компьютера. Послал им весточку от самого Господа.

Ах да, Боб эту историю уже слыхал.

– И это он сделал ради тебя?

– Они ржали над моей задницей. Она у меня была здоровенная. До физкультуры, как ты понимаешь. Давно, стало быть. И он их высмеял, будто, значит, они на мою задницу заглядываются. И подписался: «Господь Бог».

– Значит, они не знали, кто это сделал?

– Прекрасно знали. Усекли тут же. Но он ничего не сказал им. Вслух.

– Вот так вы и стали друзьями? Он защищал малышей?

Как Ахилл…

– Малышей? – воскликнул Шен. – Да он был самым маленьким в нашем челноке! Не такой, как ты, но маленький. И по возрасту тоже, сечешь?

– Он был самым маленьким, а стал твоим покровителем?

– Нет. Не так. Нет, он… пресекал плохое… вот и все. Он пошел к группе, там был этот Бернард, который дружил с самыми большими, самыми крутыми ребятами…

– Хулиганами?

– Ага, верно. Только Эндер пошел прямо к их первому номеру, к лучшему другу Бернарда – Алаю. И подружился с ним.

– Он украл у Бернарда опору?

– Не так, парень. Совсем не так. Он подружился с Алаем, а потом сделал так, что тот скорешил его с Бернардом.

– Бернард? Это тот, которому Эндер сломал руку в челноке?

– Верно. И я думаю, Бернард ему этого никогда не простит. Однако он понял, как обстоят дела.

– И как же они обстояли?

– Эндер – он хороший. Просто он никого не ненавидит. Если ты сам правильный, он тебе сразу же покажется, тебе захочется понравиться и ему. Если ты понравился Эндеру, значит ты сам о’кей, сечешь? Но если ты сам дерьмо, то от одного его вида тебя воротит. Оттого, что он существует, сечешь? И тогда Эндер пытается пробудить в тебе твои лучшие стороны.

– А как это – «пробудить лучшие стороны»?

– Не знаю, парень. Откуда мне знать? Понимаешь, вот знаешь Эндера долго, и он все это время хочет одного: чтоб ты был таким, чтобы он тобой гордился. Я говорю, будто… будто ребенок, да?

Боб покачал головой. Для него это звучало как присяга в верности. Это чувство Боб тоже не слишком хорошо понимал. «Друзья – это друзья, – думал он. – Как когда-то Сержант и Проныра – еще до появления Ахилла. Это не любовь. Когда появился Ахилл, они его полюбили; впрочем, и это чувство больше походило на поклонение… Богу. Он давал им хлеб, они отдавали хлеб обратно. Как… ну как… Он же и сам назвал себя „папа“. Это то же самое? Не был ли Эндер вторым Ахиллом?»

– А ты умница, пацан, – сказал Шен. – Я ведь тут давно. И ни разу не задумался. Как Эндер добился этого? Могу ли я повторить то же самое, стать вторым Эндером? Понимаешь, Эндер, он… велик, и тут я поделать ничего не могу. Разве что уж очень напрягусь. Я просто хочу быть с ним.

– Это потому, что ты тоже хороший.

Шен поднял глаза к потолку:

– По-моему, это именно то, о чем я говорил в самом начале. Выдал себя с головой. Получается, я просто трепло.

– Большое, старое трепло. – Боб улыбнулся.

– Он всего лишь… заставляет тебя хотеть. Я умру за него. Это звучит как геройский треп, а? Но это святая истина. Я могу умереть за него, могу убить за него.

– Ты будешь сражаться за него.

Шен понял это:

– Верно. Он прирожденный командир.

– Алай тоже будет за него сражаться?

– Будут многие из нас.

– Но кое-кто нет?

– Как я сказал: плохие, они его не любят, у них от него крыша едет.

– Значит, мир поделен: хорошие люди любят Виггина, плохие – нет.