Ялик пролетал на небольшой высоте над дюнами на самой минимальной скорости. Жердин время от времени исподтишка поглядывала в сторону Герсена. Наконец она не выдержала и сиплым от волнения голосом произнесла:

– Я вам так благодарна... Даже не знаю, что еще могу вам сказать... Как это вам удалось подоспеть как раз вовремя?

– Я заприметил ваш автобус. Водитель его - известный плут. Вот я и решил защитить вас от возможных козней с его стороны - даже несмотря на то, что вы не просили, чтобы я следил за вашей безопасностью.

– Я очень рада, что вы именно так поступили.
– Жердин издала тяжелый вздох, затем опустила взгляд на черные скалы внизу и издала непонятный звук, нечто среднее между всхлипом и смехом.
– Вон там мои тетушки - тетя Мейнисс и тетя Евстазия. Мы не можем им каким-нибудь образом помочь? Затем сама же ответила на собственное предложение.
– Насколько я понимаю, с ними вряд ли может произойти что-нибудь ужасное.

– Что бы ни могло произойти, сейчас оно уже происходит полным ходом, заметил Герсен.

Сняв с головы шлем и уложив его в особый ящик под приборной панелью, он еще больше опустил ялик. Теперь он скользил над дюнами на высоте всего лишь в десять метров. Жердин откинулась к спинке сиденья и стала рассматривать проплывавшие мимо пески, не выказывая ни беспокойства, ни особого желания оказаться сейчас в каком-нибудь другом месте. Затем произнесла задумчиво:

– Пустыня при свете луны очень странное место. От нее исходит очарование, как от чего-то такого, место чему только в сказке... Неудивительно, что она так кружит голову и путает мысли...

– У меня точно такое же ощущение, - сказал Герсен, обнял девушку за плечи и прижал ее к себе. Она только взглянула на него и обмякла в его объятьях. Он стал целовать ее, страстно, горячо, бессчетное количество раз...

Ялик соскользнул вниз и уткнулся в песчаную дюну. Долго они оба сидели молча, любуясь залитым лунным светом песком.

– До сих пор никак не могу понять, - сказала в конце концов Жердин, как же это все-таки получилось, что сейчас мы вдвоем с вами и никого вокруг больше нет... И все же, наверное, в этом нет ничего удивительного... И одновременно с этим из головы никак не выходит то насилие, которое было учинено над всеми остальными. Что они станут говорить завтра? Неужели я окажусь единственной, чья честь окажется незапятнанной, а невинность нетронутой, когда все вернутся в Динклтаун?

Герсен снова поцеловал девушку.

– Это совсем не обязательно.

Прошло секунд десять. Затем Жердин взволнованно прошептала:

– А разве у меня есть выбор?

– Конечно же, - произнес Герсен.
– Решайте сами.

Жердин выбралась из ялика и прошла несколько шагов вдоль гребня дюны. Герсен догнал ее и встал рядом. Затем они повернулись лицом друг к другу и снова обнялись. Герсен расстелил белоснежный дарсайский плащ на песке, и среди древних дюн Раздела, при свете Мирассу, они подарили друг другу свою любовь.

* * *

Луна достигла зенита и плавно покатилась вниз. Ночь пошла на убыль. Постепенно пропадала ее чарующая магия. Герсен переправил Жердин в Динклтаун, затем вернулся к автобусу. Четверо молодых метленцев, угрюмых и взъерошенных, стояли рядом с автобусом. Одна дуэнья и одна девушка сидели молча внутри. Когда к автобусу приблизился Герсен, из расщелины в скале появилась вторая дуэнья. Не проронив ни слова, она взобралась в автобус.

Герсен вышел вперед. Все встретили его подозрительными взглядами.

– По счастливой случайности я оказался здесь неподалеку и оказался в состоянии помочь Жердин Ченсет, - сказал Герсен.
– Она сейчас уже в гостинице, и вам не нужно о ней беспокоиться.

Одна из женщин постарше, тетушка Мейнисс, произнесла с печалью в голосе:

– С нас вполне достаточно тревог за самих себя. То, что мы перенесли, иначе, как скотством, не назовешь.

Возмущение тетушки Евстазии было не столь откровенным.

– По-моему, к этому надо подойти чисто по-философски. Мы, разумеется, определенному насилию подверглись, но никто из нас серьезно не пострадал. Давайте будем благодарны по крайней мере хоть за это.

– В моем нынешнем состоянии я еще далека до такого восприятия случившегося, - огрызнулась тетушка Мейнисс.
– Меня раз за разом укладывал на песок огромный зверь, от которого несло пивом и совершенно мерзкой пищей.

– От напавшего на меня мужчины тоже отвратительно пахло. А во всем остальном он оказался почти джентльменом, если такое слово уместно в сложившейся ситуации.

– Евстазия, не слишком ли лестно ты обо всем этом отзываешься?

– Я, прежде всего, чертовски устала. Если Жердин сейчас уже в Динклтауне, то остается дождаться только Миллисенту и Элен. А вот они и идут, притом вместе. Давайте поскорее покинем это ужасное место.