Но Иван не мог не предъявлять счета самому себе.

"Что делать?" - в сотый раз за эти три дня спрашивал он себя и никак не мог найти ответа.

– Андрей!
– позвал он высокого, под два метра, парня, наполнявшего водой из ручья свою фляжку.
– Выясни, на сколько выстрелов у нас патронов хватит. И скажи еще раз, чтоб без толку не стреляли.

– Да не стреляет никто, - буркнул тот и пошел спрашивать у каждого из оставшихся в отряде людей, кто сколько выстрелов еще сможет сделать.

Минут через десять он вернулся.

– Командир, патронов до хрена, хватит - роту положить...
– он запнулся. Ребята говорят: выходить надо отсюда. Консервов пять банок всего осталось. Сдохнем...

– Выходили уже. Да пришлось вернуться...

– Через неделю они нас голыми руками возьмут.

– Андрей, - Иван положил руку ему на шею, ткнулся лбом в его лоб, - мы не сможем выйти отсюда...

– Не психуй, Ваня, мы еще живы, мы еще можем стрелять...

– Нам пиздец, Андрюша! И они, те, что там, за входом в ущелье, это знают. Нам не выйти отсюда.
– Иван перешел на громкий шепот.
– Сдаться я не смогу. Убей меня, Андрей, а вы сдавайтесь. Хоть вы останетесь в живых. Скажете, пристрелили меня, потому что не хотел сдаваться. Эти ублюдки вам поверят...

– Тише ты! Несешь хуй знает что. Ребята не должны этого слышать. Я тебя знаю давно. И понимаю, о чем ты. А они тебя не поймут. Они не сдадутся. Просто останутся без командира. Так ты их только под пули подставишь...

– Я их уже подставил.

Иван с размаху ударил кулаком по камню.

– Я не знаю, что делать! Понимаешь ты это? Не знаю!

– Просто заткнись. Это уже будет хорошо...

Иван увидел, что от узкого входа в ущелье к ним бежал один из троих бойцов, постоянно там дежуривших.

– Что там еще?
– встретил Иван бойца вопросом, невольно выдающим его раздражение.
– Атака?

– Вань, там это... Пришел с какой-то портянкой, этот...

– Что ты мямлишь, мать твою... Говори толком. И какой я тебе Ваня! В пивной будешь меня Ваней называть.

– Командир, они тебя зовут... На переговоры.

Иван напрягся. Ситуация менялась. Еще пока непонятно, как, в какую сторону, но хоть как-то менялась. Это уже было лучше, чем сидеть и дальше без действий и не иметь решения. Сидеть и сходить с ума от своего бессилия. Когда ситуация меняется, всегда могут возникнуть какие-то шансы на спасение. Ведь до того шансов не было вообще никаких.

– Сколько их?

– Он один пришел. С этой... С белой тряпкой.

– Точно один? Или мозги ебут? Чтобы напасть неожиданно?

Боец пожал плечами, ответил неуверенно:

– Один...

– "Один, один..." - передразнил его Иван. Он встал и крикнул:

– Взвод!

Бойцы его взвода, за три месяца уменьшившегося вчетверо, повскакивали на ноги - кто где был, по всему ущелью.

– Черножопые хотят поговорить, - сообщил Иван всем.
– Андрей со мной, остальным быть готовым к атаке.

Они с Андреем зашагали к выходу из ущелья. Путь их пролегал по узкой щели, где человек порой касался плечами сразу обеих стен, а идти приходилось прямо по ледяной воде ручья. Боец с поста сначала семенил рядом, потом вынужден был пристроиться сзади и на ходу выкрикивал Ивану то, что не успел сразу сказать:

– Командир, он говорил, что нам надо сдаваться. Но мы ему сказали: "Заткнись, сука!"

– Заткнись и ты. Он сам скажет все, что ему надо.

Последний поворот каменного коридора - и Иван увидел толстый зад Кузьмича, припавшего к каменным глыбам с автоматом наизготовку.

Кузьмич был самым опытным из всего отряда и самым старшим по возрасту. Он пристал к группе Ивана месяца три назад, назвался "матросом Черноморского флота, ведущим сухопутные бои в глубоком тылу врага с превосходящими силами противника". Кто он на самом деле, Иван выяснять не стал, не считая себя представителем ни военной, ни гражданской прокуратуры. Но в отряд к себе взял, почувствовав почему-то доверие к этому усатому украинцу, полному и крепкому, как бочонок. Иван уже научился чувствовать людей интуитивно, не слушая, что они говорят, и не глядя, что делают. Он просто изначально, при одном взгляде на человека уже знал, на что тот способен. И ни разу не ошибался. Не ошибся он и с Кузьмичом: ему можно было доверить все, что угодно, - настолько он был надежен, этот сухопутный Боцман. Такая кличка прилипла к нему сразу же, хотя он утверждал, что был рядовым матросом. Но как же тогда выглядят боцманы, если не как Кузьмич?

– Что там, Кузьмич?
– спросил Иван.

– Вон он сидит, сучонок.
– Боцман посторонился, давая возможность Ивану заглянуть в прогал между крупными валунами.

Впереди каменные стены раздвигались, образуя небольшую площадку в виде усыпанной камнями полянки с лужей воды посредине. Ручей устремлялся дальше и исчезал в такой же щели на другой стороне полянки, где засели чеченцы. Лужа находилась дальше от чеченской стороны и, соответственно, ближе к позиции отряда Ивана. Между Кузьмичом и чеченским постом было всего метров пятьдесят.