Ребят посадили в разные машины, доставили в одну из квартир еще не заселенной новостройки и развели по разным комнатам.

Войдя в помещение, где на полу, покрытом пестрым линолеумом, лежал Володя с заведенными за спину руками и где не было никакой мебели, кроме единственного табурета, старший представился:

– Старший оперуполномоченный Московского уголовного розыска майор Петрило.

Он выдержал небольшую паузу, а затем начал допрос:

– Фамилия, имя, отчество, год рождения?

Володя, еще не до конца осознавая происходящее, молчал.

– Молодой человек, настоятельно советую вам отвечать на вопросы. Двести восемнадцатая статья у тебя уже в кармане, будешь ерепениться, припишем и наркоту, - сказал майор, доставая из кармана пакетик с зеленой травкой.

Задержанный угрюмо насупился, обдумывая услышанное. В тюрьму ему, разумеется, не хотелось.

За считанные секунды перед ним возникла перспектива: или вольготная жизнь с кабаками, пьянками, шлюхами, или унылые деревянные нары в серой камере, которую он видел по телевизору.

Опер не торопил его с ответом.

– Шпырин Владимир Петрович, семьдесят первого года рождения, пробурчал парень.

– Так-то лучше, - оскалился Петрило, - а фамилию дружка?

– Пусть он сам вам скажет, - огрызнулся Володя.

– А ты не можешь?

– Могу, но не хочу.

Майор опустился на табурет.

– Не строй из себя блатюка. Ты "первоход", зелень неученая, - майор намеренно использовал блатной жаргон, - будешь оказывать содействие, глядишь, и условным сроком отделаешься.

– Больше ничего не скажу, - отрезал Володя.

Майор пристально посмотрел в лицо парня, лежащего на полу, и зловеще произнес:

– Жаль, думал, с тобой договоримся. Столбенко с Бесовским, - обратился он к кому-то в коридоре, - клиент созрел.

На призыв старшего в комнату ввалились два здоровенных детины с тупыми садисткими рожами и выжидательно замерли около пленника.

– Смотрите, чтоб не сдох, - предупредил майор, - ему еще суд предстоит, - и Петрило скрылся за дверью.

В комнате, где находился Сергей, произошла похожая сцена, но при этом допрашиваемый не проронил ни слова - даже не назвал себя.

Тогда за него принялся сам майор.

Двое оперов поставили на ноги упорно молчавшего молодого человека, крепко держа его за руки.

Вялая улыбка сползла с лица майора, и, подойдя вплотную к задержанному, он нанес пацану сильный удар в солнечное сплетение. Дыхание у Сергея остановилось, он тут же обмяк на руках ментов, при этом от боли на глаза его навернулись слезы, но он не издал ни звука.

– Ну-ка, слегка отпустите, - распорядился Петрило, обращаясь к своим подручным.

Те послушно исполнили приказ. Молодой человек вот-вот был готов упасть. Воспользовавшись этим, майор нанес ему резкий удар коленом в челюсть голова жертвы откинулась назад, словно это был не человек, а тряпичная кукла. Сжав пальцы на горле Сергея, старший опер спросил:

– Теперь будем говорить?

Переведя дыхание, тот процедил сквозь зубы:

– Не вечно тебе боговать, мусорская рожа.

Прежде чем сдохнуть, я успею посмотреть на твои киш...

Майор не дал ему договорить, оборвав фразу резким ударом в нос:

– Заткнись, падла!

В дверном проеме показалась потная физиономия Столбенко.

– Товарищ майор, молчит, - посетовал он.

В голосе Столбенко прозвучало такое неподдельное уныние, что старший решил ему помочь.

– Пойдем разговорим, - отозвался он, отходя от поверженного Сергея.

Забившись в угол и беспрестанно отплевываясь кровью, Володя с ненавистью посмотрел на майора.

Тот, не замечая его взгляда, взял парня за подбородок и приподнял голову, собираясь нанести ему удар в лицо.

В этот момент в комнату вошел Вася Доктор.

– Хватит, Плошка, оставь пацанов в покое, - жестко распорядился он, обращаясь к майору.

На этот раз Володя Шпырин обалдел по-настоящему. В вошедшем можно было бы узнать кого угодно, но никак не работника милиции. Татуированные пальцы Доктора подсказали ему ответ: перед ним тот, кого в милицейских протоколах характеризуют как "уголовный авторитет".