– Кто там? Петраков, ты, что ли?

– Рыбчинский. Извини, Семен Семенович.

– Сейчас открою, я не сплю, – Смирнов сбросил кроссовки и джинсы, открыл дверь.

Рыбчинский заглянул в комнату через плечо.

– Извини, я уже спать собирался, – Смирнов пропустил Рыбчинского в комнату. Двое охранников в камуфляже с автоматами в руках остались стоять в прихожей.

– Дверь не закрывай, – предупредил Рыбчинский и сел в кресло. – Придется вам уехать на рассвете, у нас неприятности.

– Что такое? Я выстрелы слышал, собаки лаяли, думал, охота.

– Охота и была, – криво усмехнулся Рыбчинский.

– Удачная?

– Хрен его знает, в темноте не поймешь, – Рыбчинский пристально посмотрел на Смирнова. – Какая-то баба дурная на территорию склада залезла, за ней и гоняемся.

– Украла что-нибудь?

– Украла. Но тебе лучше не знать, что она сперла. Да и в Москве об этом не распространяйся.

– Документы, что ли?

– Хуже. Ребятам скажи, и сам в оба смотри: она может сюда сунуться. Смирнов пожал плечами:

– Не знаю, я у озера гулял, никого не видел.

– Она людей за версту обходить будет.

– Баба хоть ничего?

– Курва, – сказал Рыбчинский, хлопнул ладонями по подлокотникам кресла. – Извини, что потревожил, но должен был убедиться, что ее здесь нет.

– Спроси у ребят, может, они видели, может, помогут чем?

– Спрошу. А ты им скажи, пусть отсыпаются, в четыре часа выезд. И лучше вам отсюда свинтить не мешкая.

Рыбчинский выглядел напуганным, щека у него нервно дергалась, пересохшие губы кривились, словно ему не хватало воздуха.

– Как скажешь. В четыре так в четыре.

– Так будет лучше для всех, – Рыбчинский наклонился и принялся счищать грязь с длинного плаща.

– Ты по болоту бегал?

– Пришлось.

– Достала вас эта курва, – в тон Рыбчинскому сказал Смирнов.

– Достала, и не говори, – не прощаясь, Рыбчинский покинул комнату, охранники поспешили за ним.

Не закрывая дверь, Смирнов пошел к своим, коротко предупредил, что выезд в четыре утра.

Петраков сидел скорчившись на стуле.

– Тебя чего скрутило, зуб болит, что ли?

– Живот, – зло ответил Петраков. – Чтоб я еще хоть раз в жизни закусывал польскими грибами… Никогда больше к ним не притронусь.

Выглядел Петраков хуже некуда, был бледен, лицо покрывал холодный пот.

– Ты бы проблевался.

– Только этим и занимаюсь, – пробурчал бывший десантник, – третий раз наизнанку выворачивает.

– Надо было больше водки выпить, она дезинфицирует.

Петраков от слова «водка» дернулся и, закрывая руками рот, бросился к туалету. Смирнов услышал характерные звуки, перемежающиеся ругательствами и шумом спускаемой воды. «Чтоб ты провалился! – подумал он о Петракове. – Только этого еще не хватало! Кажется, Рыбчинский не на шутку перепугался».

Смирнов, вернувшись в комнату, тут же закрыл дверь на ключ. Тишина стояла такая, что слышно было, как шумит вода в трубах. Смирнову даже показалось, что, пока он ходил, девушка убежала.

– Это я, не бойся. Я один.

– Слышу, – раздался голос из-под кровати, и Маша высунула всклокоченную, немного подсохшую голову. – Я принес тебе поесть и подумаю, что с тобой дальше делать.

– Спасибо.

Маша выбралась из-под кровати, села на ковре, сложив ноги по-турецки. Она ела сало с хлебом, огурцы, помидоры, не разбирая, быстрее бы запихнуть, проглотить, словно боялась, что Смирнов заберет у нее еду, скажет: «Стоп, хватит!» Когда блюдо оказалось пустым, Маша облизала пальцы и с тоской посмотрела на Смирнова:

– Еще что-нибудь есть?

– В холодильнике есть пиво, но я тебе не советую мешать его с водкой. Девушка вздохнула:

– Есть хочется.

– Это тебе только кажется. Посиди минут десять, почувствуешь, что сыта.

– Может быть, – произнесла Маша и обреченно уронила голову. Затем закрыла лицо руками и горько заплакала.

– Не плачь, слезами горю не поможешь, ты это, наверное, знаешь.

– Знаю, но ничего не могу с собой поделать, – сквозь слезы пробормотала девушка. – Ни документов, ни денег, ни даже одежды у меня нет.

– Вот и давай подумаем, как эти вопросы решить-развязать. Плакать не стоит, сколько ни реви, ни на шаг к решению проблемы не приблизишься. Отсюда тебе надо как можно скорее уходить. Не ровен час, Рыбчинский сообразит и вернется.

– Да, они такие, – сказала Маша, – этот дом они вверх ногами перевернут. Они искать умеют, можешь мне поверить, я это знаю.

– Тем более, – хрустнув суставами пальцев, сказал Смирнов. – Сейчас я соображу, с чего начать.

– С чего, с чего… Бежать отсюда надо!