– Но как же все-таки эти невры меняют свое обличье?

– Глаза их затуманиваются, уши становятся острыми, ноги быстро мчат зверя по равнине...

Вдали провыла собака. Оиор вцепился мне в руку:

– Слышишь?

– Это всего лишь собака, - сказал я.
– Небось на луну лает. Там недалеко деревня - Тевтрон называется, так мне наш кибернет сказал; а где деревня, там и собаки.

– Когда невры меняют обличье, то пьют кровь человеческую, и едят человечину, и будят мертвецов, заставляя их вставать из могил.

– И ты уверен, что кто-то из них рядом?

Оиор кивнул:

– На нашем корабле. Ты помнишь наш корабль? А в трюм ты когда-нибудь спускался, к самой воде?

Я покачал головой.

– Там лежат мешки с песком, там же держат кувшины с водой и вином, запасы хлеба, вяленого мяса и прочего. Я часто сторожил тех троих мужчину, женщину и девочку. Помнишь?

Я снова кивнул.

– Однажды они очень захотели пить, к тому же все уже поели, а о них даже никто не позаботился. И пленный мужчина сказал об этом Гипериду. Гиперид - человек добросердечный, он даже глаза этим пленным не выколол. Так вот, он велел мне принести им из трюма воды, вина, хлеба, оливок и сыру. Я все принес и еще подумал: хорошо, что мне предоставилась эта возможность, иначе я бы, наверно, никогда ничего и не увидел... Я чуть задержался там, где гребцы всегда гребут стоя.

– На корме?
– спросил я.
– Там, где рулевые?

– Ниже. Пришлось согнуться, чтобы попасть туда. Я сделал шаг, потом второй, третий. Там было очень темно. Продукты ведь хранятся там, где стоят гребцы, - оттуда гнилая вода стекает каждый раз, как судно вытаскивают на берег. Если бы тогда я просто повернулся и ушел, то ничего бы не узнал, конечно. Но я все-таки сделал еще один шаг, и передо мной, во тьме, блеснули глаза. Не человеческие.

– Неужели кто-то из лучников - невр? Оборотень?

– Я уже видел такие глаза, - сказал Оиор спокойно, - когда умерла моя сестра. Они похожи на два белых камня - такие же холодные и блестящие. Однако сколько я ни смотрю людям в глаза, а таких не вижу. Из разговоров тех пленников я узнал, что тебя благословили здешние боги: ты видишь невидимое. Ты должен посмотреть в глаза всем троим лучникам.

– Эти боги прокляли меня!
– рассердился я - Как и ваших невров. Да и вряд ли Гиперид нам поверит.

– Смотри!
– Оиор вытащил из-за пояса нож.
– На клинке написаны слова молитвы, обращенной к Апии. Этот нож отправит проклятого невра прямо в могилу, а я еще и камней сверху навалю, чтобы он не смог вернуться, пока с могилы не уберут все камни. Ну что, сделаешь это?

– Предположим, сделаю, - сказал я.
– Но что, если я тоже ничего не увижу? Ты мне поверишь?

– Ты обязательно что-нибудь увидишь!
– Оиор показал на убывающую луну в небесах.
– Вон она, Артимпаса. В глазах колдуна ты увидишь либо ее, либо черного волка, слугу Апии. И сразу все поймешь.

– Но если я все-таки ничего не увижу, - настаивал я, - то ты мне поверишь?

– Ты ведь друг мне. Я должен тебе верить.

– Хорошо, я посмотрю им в глаза.

– Вот и отлично!
– Оиор встал и улыбнулся.
– А теперь пойдем к лучникам. Я скажу: "Это Латро. Он друг сыновьям Сколота, он мой друг и враг всяческого зла". Я назову каждого по имени, а ты возьмешь его за руку и заглянешь в глаза.

– Понятно.

– Остальные будут слушать стихи того пленного, но лучники его никогда не слушают, потому что его речь для нас подобна гоготу гусей. Пойдем, это недалеко, и я знаю тропу.

То ли при луне видно было плохо, то ли что, но никакой тропы я там не заметил, хотя Оиор двигался на удивление уверенно и проворно. Он опередил меня шагов на пять, когда чья-то рука стиснула мне горло.

11. ХВАТКА НЕВРА

Задыхаясь, я упал навзничь. Мелькнул длинный нож, и острие его уперлось мне в грудь; возможно, владелец ножа на мгновение заколебался, опасаясь, что нож может проткнуть не только мое, но и его собственное сердце.

Сверкнула сталь, и нападающий вдруг громко вскрикнул у самого моего уха. Оиор отшвырнул меня в сторону, и, с трудом переведя дыхание, я услышал, как хрустнула кость - ужасный звук, однако принесший мне радость хотя бы потому, что кость была не моя.

Когда я поднялся на ноги, Оиор вытирал окровавленное лезвие о пучок волос, висевший у него на поясе, а тот лучник, что чаще других сторожил пленных, со сломанной шеей валялся рядом.

– Спасибо!
– выдохнул я.
– Ты спас мне жизнь, Оиор.

Он будто и не слышал меня; дочиста вытерев нож, он молча сунул его в ножны. Я повторил, но уже громче:

– Спасибо, Оиор! Мы и без того были с тобой друзьями; теперь мы друзья до гроба!

Он пожал плечами:

– Ничего особенного, просто удачно попал. А если бы не попал? Нет, тут наша богиня вмешалась, не иначе!

– У меня, к сожалению, совсем нет денег, разве что та монетка, что ты дал мне... Но я непременно расскажу обо всем Гипериду. Он тебя наградит, я уверен.

Оиор покачал головой.