– Ну, это такая легенда, красивая выдумка...

– Побасенка?

– Не опошляй и не вульгаризируй. Миф - это краса и мудрость. У древних греков на мифах строилось все мировоззрение. И был такой у них миф про Европу. Так называлась очень красивая женщина, в которую влюбился их верховный бог Зевс. Ну, так он, чтобы жена его не ревновала, стал быком, а Европу сделал коровой.

– Нам бы такого бога! Вот бы подняли животноводство!

– Ты слушай!

– Да слушаю.

– Сделал он Европу коровой и так оставил. Вот я смотрю и делаю выводы. Как эта мифологическая корова поставлена? Вымя у нее в Западной Европе, а голова к нам обращена. Мы кормим, а там доят. Там доят, а мы - кормим!

– Вот тебе и миф!
– присвистнул Иван.

– Вопрос стоит так, - вслух раздумывал Жмак, - чтобы повернуть Европу выменем к нам. Вот был бы почин! Всем починам почин!

– Как корову ни крути, а без кормов не обойдешься, - глубокомысленно заявил Иван.

Но Жмак уже его не слушал.

Въезжали в Веселоярск.

– Туда?
– спросил для приличия Иван.

– Туда, - почмокал толстыми губами Жмак.

Это означало: к чайной тетки Наталки, где была персональная пристройка, этакая скромненькая веселая боковушка, о которой Жмак любил говорить Зиньке Федоровне: "Интерьер сплошь импортный, а харч наш!"

Жмак ел все только черное. Черные баклажаны, черную редьку, черных поросят, сметану от черных коров, черных цыплят, черный виноград.

Когда тетка Наталка приносила миску, в которой плавали в сметане поджаренные цыплята, Жмак строго допытывался:

– А цыплята черные, домашние, не те блондинистые с птицефабрики?

– Да черные, черные!
– заверяла его тетка Наталка.
– Вон и перышко в решете еще сохранилось. Может, показать?

– Верю и так, - обгладывая вкусные косточки, мурлыкал Жмак самодовольно. Он знал, что тетка Наталка такая же лукавая, как все веселоярцы, обманывает его, что решето с черным пером стоит у нее под рукой с давних пор, но даже постоянно обманываемому приятно было показать свою власть хотя бы на глупости и удовлетвориться послушанием хотя бы мнимым.

Насытившись всем черным, Жмак позволял себе остроту: "Женщин люблю белявых, потому что все черные - ведьмы!"

Тетка Наталка с лукавой покорностью сносила и про ведьм (у нее ведь были черные волосы), и эта ее покорность тоже лила елей на толстую Жмакову душу.

После плотной закуски в веселой боковушке начиналась икота, поэтому и приходилось обращаться к своему шоферу по-китайски:

– И-ван!

Однако сегодня икота напала на Жмака по причинам, можно сказать, противоестественным: не от пресыщения, а от недосыщения, или точнее - с голоду.

Тетка Наталка, как всегда ласково, усадила товарища Жмака за стол в веселой боковушке, но не метнулась по обыкновению туда, где жарится и парится, а остановилась у двери, опершись круглой спиной о косяк.

Жмак застыл от удивления: стол пуст, как каток, уполномоченный за столом, а эта женщина стоит себе и прячет руки под фартук.

У Жмака от возмущения пересохло во рту, запершило в глотке, он гневно откашлялся:

– Кгм! Кгм!

– Вот смотрю я на вас, - сказала тетка Наталка, - да почему-то мой покойный Гаврило вспомнился. Давило его страшно перед смертью, я ему подушку поправляю, чтобы выше было, а он мне и говорит: Наталка, говорит, вот бы мне холодненького взварцу, так сразу бы и полегчало.

– При чем здесь взвар?
– выкрикнул Жмак.

Но на тетку Наталку сегодня не действовали никакие покрикивания. Может, решила она отплатить Жмаку за его вечное привередничанье или за черных ведьм, о которых он всегда болтал, наевшись и напившись, кто его знает. Но, начав про свои контакты с душами умерших, она уже не могла остановиться.

– А вот сегодня ночью, знаете, еще вроде бы и не спала, как вдруг вижу: мама покойная идет ко мне, в длинной сорочке белой, босая, по траве идет, а трава густая да высокая, а она шла-шла да и упала. Я подбежала поднять ее, а не могу. А она и говорит...

– Все это мистика и ерундистика!
– воскликнул Жмак.
– Надо думать не о покойниках, а о поставках!

– О чем, о чем?
– не поняла такого перескока Жмаковой мысли тетка Наталка.

– Сказал же: о поставках! Вы думаете, я здесь столуюсь? Ем да пью? Ничего подобного! Я проверяю качество поставок!

– А сегодня и проверять нечего, - сообщила ему тетка Наталка.

– Как это нечего?

– Зинька Федоровна ничего не говорила.

– Борщ у вас хоть какой-нибудь есть?

– Так Зинька ж Федоровна ничего не говорила.

Жмак выскочил из-за импортного стола.

– И-ван!
– закричал он.

– Туда?
– спросил Иван, имея в виду Зиньку Федоровну, ведь товарищ Жмак был твердо убежден, что село - это председатель колхоза, как та городская дамочка, для которой село - это дача.

– Ну!
– воскликнул Жмак, дескать, зачем спрашивать, но тут же опомнился и без привычной уверенности в голосе промолвил: - А может, к новому председателю сельсовета?