Загребельный Павел Архипович
Шрифт:
Но сила нашлась. Дядька Обелиск ночью, пешком, босой прибежал на свеклу и сообщил своему председателю, что на его голову снова упали какие-то проверяльщики.
Вот здесь и лопнул обруч терпения нашего героя. Он не поверил.
– Меня?
– переспросил дядьку Обелиска.
– Лично и персонально, - подтвердил тот.
– Приехали вечером и уже требуют. Промокли насквозь. Я их к Наталке на горячий борщ.
– И действительно меня?
– никак не мог поверить Гриша.
– Говорят: сельского руководителя требуют как класс.
– Ну, гадство!
– ругнулся Гриша.
Теперь он уже сожалел, что до сих пор не рассказал ни Свиридону Карповичу, ни Зиньке Федоровне, да и вообще никому о том, как его терзали то за коз, то за институтскую справку, то за нерожденных детей. Какая там еще морока свалилась ему на голову?
– Утром буду, - сказал он дядьке Обелиску.
– Накормите там их, дайте поспать.
– Да поспят они у нас, как класс!
– пообещал дядька Обелиск.
ПУХ-ПЕРО
Ганна Афанасьевна уже была на своем секретарском посту. Все учреждения держатся на секретарях. Если бы автор был поэтом, он бы написал оду секретарям. Председатели возглавляют, а делают все секретари. Ну, и так дальше. А может, и лучше, что автор не поэт и не пишет од? А то сгоряча понаписал бы и о том, что надо, и о том, что не надо.
Ганна Афанасьевна достойна и од, и панегириков, и величальных песен.
– Что тут у нас, Ганна Афанасьевна?
– спросил Гриша.
– Комиссия по защите окружающей среды. Чуть ли не из столицы.
– Сколько их?
– Двое. Мужчина и женщина. Женщина молодая и красивая, а мужчина с бородой и голый.
– Совсем голый?
– Да не совсем. Что-то на нем есть, да только такое, что и не приметишь.
– И вы его в сельсовет пустили - голого?
– Я сказала, что в трусах сюда негоже, а он говорит, что это не трусы, а шорты, то есть коротенькие штанишки.
– Так что же он - пионер?
– Да с бородой же! Ну, я и в этих шортах не пустила. Говорю: без председателя сельсовета не могу.
– А что же мне с ними делать?
– Вы ему авторитетно скажите.
– А приехали зачем?
– Говорят: гусиный вопрос.
– Гусиный?
– Дали мне задание, чтобы подготовила справку о количестве гусей на территории нашего сельсовета в частном секторе и в коллективном пользовании, сколько голых, а сколько оперенных, какой процент падежа, а сколько выжило...
Гриша слушал и ушам своим не верил. Наконец он пришел в себя.
– Ганна Афанасьевна, а не могли бы мы купить робота?
– Робота? Что вы, Григорий Васильевич, разве это возможно?
– Теперь нет ничего невозможного. Купить такую железную чертовщину, чтобы стояла здесь и железным голосом отвечала на все глупости, которые взбредут кому-то в голову!
– У нас нет ассигнований даже на простенького робота, - объяснила ему Ганна Афанасьевна, - а вы еще такого хотите, чтобы говорил! Он же, наверное, очень дорого стоит.
– А мы с вами, выходит, бесплатные?
– Да я же не знаю.
– Ну, ладно, Ганна Афанасьевна. Будем отбивать штурм гусиной комиссии. Вы уже подготовили справку?
– Готовлю.
– Я пойду позвоню Зиньке Федоровне, а потом уж мы с вами подумаем, как и что.
– Я бы вам, Григорий Васильевич, посоветовала знаете что?
– А что?
– Поговорите со Свиридоном Карповичем. Он человек опытный...
Гриша хлопнул себя по лбу. В самом деле: почему он индивидуально отдувался до сих пор перед всеми проверками и не попросил совета ни у кого, в особенности же у такого мудрого человека, как Свиридон Карпович?
– Благодарю, Ганна Афанасьевна, - растроганно промолвил он.
– Свиридон Карпович уже здесь?
– Я позвонила ему, сейчас будет.
– Вот уж благодарю вас, так благодарю!
Гриша даже руку поцеловал бы Ганне Афанасьевне, если бы умел, но, к сожалению, в селе почему-то не заведено целовать рук так же, как никто никогда не употребляет слова "труд", хотя трудятся там люди упорно и самоотверженно, от рождения и до самой смерти.
По телефону Гриша разыскал Зиньку Федоровну и конспективно рассказал ей про мороку с проверками и про все свои злоключения.
– Почему же не говорил об этом?
– спокойно спросила Зинька Федоровна.