Но беда, если карма твоя разрушена: там на ее месте только месиво, крошево из добра и зла, тебе предстоит на многие и многие воплощения скотская, полусознательная жизнь, издерганная жизнь сумасшедшего! И эта жизнь будет продолжаться до тех пор, пока вся, некогда разрушенная кришнаитской мантрой, твоя карма, вернее - крошево, месиво твоей кармы не воплотится, не проявится полностью, не выдавится из тебя, как через ситечко мясорубки! А потом - все сначала: тебе предстоит опять нарабатывать и отрабатывать новую карму.

Но здесь тебя ожидает страшная, чудовищная беда!

Сегодняшним чтением кришнаитской мантры ты, Божив, друг мой, порождаешь ангела-разрушителя, который поселится в твоей сущности и будет всегда стремиться постоянно превращать в крошево и месиво и твою новую карму, кроме того, воплощением, проявлением этого крошева из себя ты будешь нарабатывать уродливую карму, ангел-разрушитель будет ее разрушать, и тогда с нарастанием снежного кома из тебя повалят все более уродливые крошева и месива! И этот процесс может перейти в бесконечность! Тогда исход, и только исход борьбы твоего ангела-хранителя с ангелом-разрушителем, воспитанным и порожденным тобою добровольно, покажет будущность твоей заблудившейся сущности! И неизвестно, через какое количество твоих воплощений твой ангел-хранитель одержит победу. Но если эту победу одержит ангел-разрушитель, то тебе, Юра, никогда больше не возвратиться самому в поток устремленности к истине. Но знай, что эта беда не будет принадлежать только тебе. С ангелом-разрушителем в сердце ты понесешь беды людям Земли. Господи, остановись, Юра, и пока твой ангел, ангел-разрушитель слаб - уничтожь его, изгони! Но за это уничтожение тебе придется поплатиться, и не исключено даже, что изгонишь ты ангела-разрушителя, уже наработанного тобою сейчас, ценою сегодняшнего твоего земного воплощения...

Да зачем же далеко ходить, Юра?! Кого воспитывают кришнаиты?... Так вот, я скажу тебе, кого: улыбчиво покорных, полуголодных, но забывших об этом, самодовольных от истязания людей, и не людей даже, а что-то вроде исхудалого, социально-фанатичного мусорника, в котором шипит ядовитая мантра, будто сладостная слюна ангела-разрушителя, шипит на кусках порубленной души!..

Ослепительно сочная луна зависала высоко в небесном пространстве, и здесь, в городской кухне, ее освещающий свет будто молоком заливал полированный стол.

– Космическое сознание...
– прошептал Юра, сидя у окна. Вика тоже находилась на кухне, стояла возле него.

– Что?
– спросила она, озабоченно очнувшись от раздумий.

– У Сергея дома должны быть где-то спрятаны ценные книги и личные записи, бумаги, он рассказывал мне о них в ту московскую ночь.

– Зачем тебе они?

– Как ты не понимаешь, - сказал Юра и привлек Вику к себе на колени, - может быть, только я и смогу ему помочь!

– Чем?
– всхлипнула Вика и поцеловала осторожно Юру в щеку.
– Я уже все молитвы перечитала, какие только могла...

– Его сон - необычен!.. Я знаю: ему удалось покинуть свое земное тело.

– Господи!
– воскликнула Вика.
– Его душа мается где-то?! Я еще давно чувствовала, что это дьявол его увлекает и... Господи!
– устрашилась Вика промелькнувшей мысли и замолчала.

– Что?
– настойчиво поинтересовался Юра.
– Ты что-нибудь знаешь?.. Да?! Говори же!

– Все началось с той книги, которую я ему принесла в подарок! Будь она трижды проклята!

– Что за книга? Ну, не молчи же, говори! Я прошу тебя.

– "Возрожден ли мистицизм" Там все о загробном...

– Так, - задумался Юра, - надеяться не на что... Ждать или же действовать, прийти на помощь ему... Я должен помочь!

– Господи!
– прошептала умоляюще Вика.
– Я не хочу потерять и тебя, Юрочка! И тебя уже манит, зазывает Темный!

– Надо помочь Сергею... Понимаешь ты, - надо!
– встрепенулся Юра, и Вика вскочила с его коленей и в ужасе прильнула к холодной кухонной стене.

За окном, там, внизу, на улице, будто расшатывались под порывами ветра желтые паруса столбовых фонарей...

А мне ото всего этого стало пуще не по себе! И я словно зажмурился, ослеп... Отшатнулся от кухни, и вдруг: во мраке зазвучали какие-то монотонные, будто заученные кем-то слова:

– День Ангела - девятнадцатый. Месяц - январь. В цифрах - ноль один. Год - одна тысяча девятьсот пятьдесят четвертый.

Тишина... Какая острая тишина! Малейшее движение мысли в сторону, и можно пораниться об эту тишину!

Вдох:

– Девятнадцать ноль один умножить на одна тысяча девятьсот пятьдесят четыре...

Серебрится поток тишины...

Выдох:

– Три миллиона семьсот четырнадцать тысяч пятьдесят четыре...

Все-таки поранился о тишину! Сверкнуло ее ослепительно белое лезвие, засияло снежно-перламутровое пространство, густо просочились изломанные красные лучинки цифр, над их рядами вспыхнули крупно два зеленых слова:

Формула жизни

3 1 8 15 22 29 26 43 50 57 64 71 78 85

7 2 9 16 23 30 37 44 51 58 65 72 79 86

1 3 10 17 24 31 38 45 52 59 66 73 80 87