– Значит, мы будем встречать Рождество одни? – Лена не удивилась, просто уточнила.

– Еще должны приехать моя сестра с мужем.

– Он, кажется, такой симпатичный румын или молдаванин? – вспомнила Лена, хотя без интереса, даже не ожидая моего ответа. – И больше никого не будет?

– Нет. Никого. Только мы. Восемь человек.

– Первый раз в жизни буду так встречать Рождество. – Лена наконец подняла глаза и посмотрела на меня. – Вы не знаете, где можно выпить джин с тоником?

– Сейчас принесу. – Ей я был готов принести из кухни все имеющиеся там бутылки.

– Валяйте! – улыбнулась она и, протянув ноги к камину, закрыла глаза. – Вы хороший мальчик, Ильгар, – добавила она таким тоном, словно была старше меня лет на двадцать. Я поспешил на кухню. Откуда мне было знать, что предстоящая ночь окажется самой страшной в истории нашей семьи?

Я налил в бокал джина, смешал его с тоником, сунул в напиток трубочку, в другой бокал плеснул себе немного коньяка и, поставив все это на небольшой поднос, понес его, глупо улыбаясь, в гостиную. И конечно, тут же наткнулся на Рахиму, которая, по закону подлости, именно в этот момент спустилась на первый этаж. Русские говорят, что бутерброд, намазанный маслом, падает на пол обязательно этой стороной, по закону подлости. Англичане это же называют «законом щельности» – мол, любой шарик всегда найдет свою щель. Вот так получилось и здесь. Как только с подносом в руках я оказался у гостиной, навстречу мне шагнула Рахима. Нужно было видеть выражение ее лица! Она спустилась вниз в халате, непричесанная, без косметики. И разумеется, увидела, что я несу напитки Лене, сидящей у камина.

– Ты уже работаешь официантом? – ядовито поинтересовалась Рахима, даже не поздоровавшись с гостьей.

Лена обернулась и поднялась из кресла.

– Здравствуйте, Рахима, – ласково улыбнулась она. – Вы прекрасно выглядите.

Ничего хуже сказать моей жене было невозможно. Она стояла перед ухоженной гостьей в таком виде, что ее комплимент прозвучал как откровенное издевательство. Рахима бросила на меня бешеный взгляд, и я понял, что она никогда в жизни не простит мне такого унижения. Затем Рахима повернулась и пошла к лестнице, а я стоял, смотрел, как она поднимается наверх, и думал, что, конечно же, должен был ее предупредить о приезде гостей. Потом услышал за спиной немного насмешливый голос Лены Сушко:

– У вас симпатичная супруга, Ильгар. Немного нервная, но в молодом возрасте так бывает. Это быстро проходит.

Я все еще стоял, словно приросший к месту. Приблизившись, Елена обошла меня и взяла свой бокал с подноса. Я снова уловил аромат ее духов.

– Спасибо, – прошептала она, – вы очень милый молодой человек.

– Пожалуйста, – пробормотал я, неловко отпуская поднос, и мой бокал с коньяком полетел на пол.

– Какой вы неловкий, – улыбнулась Лена.

Извиняясь, я наклонился, чтобы собрать осколки и поднять поднос. В этот момент я думал только о Рахиме. Если она увидит меня еще и в такой позе, то потом всю оставшуюся жизнь будет вспоминать, как я валялся в ногах у Лены Сушко. Но Рахима не могла так быстро спуститься. Я собрал осколки на поднос и поднялся. Надо было еще вытереть пол.

Лена стояла рядом со мной, даже не думая убрать ногу. Выдержка у этой молодой женщины просто невероятная! Я отнес поднос на кухню и вернулся оттуда с бумажными салфетками. В этот момент из кабинета вышел отец.

– Что здесь случилось? – спросил он, увидев меня на полу, рядом с женой своего друга.

– Мальчик разлил коньяк, – пояснила Лена.

– Случайно упал бокал, – пролепетал я, вытирая небольшую лужицу.

– В присутствии такой красивой женщины у кого угодно задрожат руки, – заметил отец.

– А где наш Мухтаров? – спросила Лена. Странно, но это только русские женщины любят называть своих мужей по фамилии. Не знаю почему.

– Он смотрит телевизор, – пояснил отец. – Я должен подняться к себе, переодеться.

– Тогда проводите и меня, – попросила Лена. – Кажется, наша спальня рядом с вашей. Ильгар, спасибо вам за джин. Вы сами его смешивали?

– Да. – Я поднялся, и она протянула мне пустой бокал. Рахима была права: Лена обращалась со мной, как с официантом.

Мой отец помог ей подняться по лестнице. Я посмотрел на эту сцену и поплелся на кухню, убежденный в полном своем ничтожестве, поскольку меня не ценят такие женщины и совсем не уважает собственная жена. А после увиденного сегодня она меня еще и возненавидит. Я поставил бокал на столике и спросил у матери, когда будет обед.

– В три, – ответила она, – а ужин начнем в восемь. Думаю, к этому времени мы успеем все сделать. – Затем обратилась по-английски к кухарке, интересуясь, будет ли готово какое-то блюдо к трем часам дня.

Я подумал, что нужно подняться на третий этаж и попытаться объясниться с Рахимой. Иначе за обедом или ужином она обязательно устроит скандал. И мне будет стыдно за нее перед моими родителями и мужем моей сестры.

Из кабинета доносились звуки работающего телевизора. Можно было подумать, что Мухтаров читает аналитические сводки биржевых операций. Все его состояние было сделано исключительно на близости к государственным чиновникам разных стран. В девяностые годы такие спекулянты-стервятники, как он, богатели за счет глупости, жадности и некомпетентности государственных чиновников.

Хотите, открою один большой секрет, который все знают? Девяносто девять процентов всех богатых людей в странах СНГ – это либо чиновники, успешно разворовывающие государственное имущество, либо «коммерсанты-прилипалы», которые благодаря своим связям с этими чиновниками выигрывали залоговые аукционы, за гроши приватизировали целые отрасли либо просто безвозмездно получали целые комбинаты и заводы в свое распоряжение. Я уж не говорю, что их миллионы и миллиарды были элементарно отняты у народов, которым в это время внушали, что для них самое большое благо – свобода. И пока люди восторженно приветствовали эту обретенную свободу, у них на глазах нагло отбирали их собственность, поясняя, что при капитализме нет ничего общенародного, поэтому собственность должна иметь конкретного хозяина. И не говорите мне об умных бизнесменах, стратегически мыслящих коммерсантах и вообще гениальных миллиардерах. Все огромные состояния нажиты на удачной конъюнктуре, близости к власти и полной беспринципности.