Фастальф жестом одобрил, и Дэниел сказал:

– Доктор Фастальф утверждает, что он не виноват, значит, он не виноват.

– У вас нет сомнений на этот счет?

– Никаких.

Фастальфа, казалось, это развлекало.

– Вы делаете перекрестный допрос робота, мистер Бейли.

– Знаю. Но я не могу полностью считать Дэниела роботом, потому и спросил.

– Перед любым бюро расследования его ответы ничего не стоят. Его позитронные потенциалы заставляют его верить мне.

– Но я не Бюро расследования, и я расчищаю поросль. Позвольте мне вернуться назад. Либо вы сожгли мозг Джандера, либо это случилось благодаря редкому стечению обстоятельств. Вы уверяете, что я не могу доказать этого стечения обстоятельств, и мне остается лишь задача доказать, что вы тут не при чем. Иными словами, если я докажу, что вы не имели возможности убить Джандера, то у нас останется единственная альтернатива – редкая случайность.

– А как вы это сделаете?

– Три пункта: средство, возможность и мотив. Вы имели средство убить Джандера – теоретическую способность так манипулировать им, чтобы это привело к умственному замораживанию. Но была ли у вас возможность? Был ли робот у вас в это время?

– Нет. Он был у другого человека.

– Долго?

– Примерно восемь месяцев.

– А-а, это интересный пункт. Вы были с ним – или вблизи – во время разрушения? Короче, можем ли мы доказать, что вы были слишком далеко от него?

– Боюсь, что это невозможно. Тут широкий интервал времени, когда это могло быть сделано. Изменения в роботе не эквивалентны трупному окоченению человеческого существа. Робот либо функционирует, либо нет. Но мое пребывание в том или другом месте не имеет значения.

– Почему?

– Мой дорогой мистер Бейли, ведь это не физическая атака, вроде моего недавнего притворного нападения на вас. То, что случилось с Джандером, не требовало моего физического присутствия; Джандер мог находиться хоть на другой стороне Авроры – я мог бы до него добраться электронным путем, отдать ему приказы и вызвать умственное замораживание. Решающий шаг не потребовал бы много времени…

– Значит, – быстро сказал Бейли, – кто-то за короткое время мог бы сделать случайное движение, имея в виду нечто совершенно другое, обычное?

– Нет! Ради бога, землянин, дайте мне сказать. Я уже говорил вам, что все это не так. Вызов умственного замораживания был бы долгим, сложным и извилистым процессом, требующим величайших знаний и ума, и он не мог быть сделан никем случайно. Вот если бы я желал это сделать, я осторожно вызвал бы перемены и реакции, постепенно, в течении месяцев, а то и лет, пока не довел бы Джандера до разрушения. И за все это время он не показал бы никаких признаков надвигающейся катастрофы, как вы шли бы в темноте к обрыву и даже у самого края не знали бы, что земля вот-вот исчезнет из-под ваших ног. Таким образом я подвел бы его к краю, и одного простого замечания с моей стороны было бы достаточно, чтобы он сделал последний шаг в пропасть. Понимаете?

Бейли сжал губы, не сумев скрыть разочарования.

– Итак, возможность у вас была. И средство. Теперь насчет мотива. Может здесь мы что-то сделаем. Эти человекоподобные роботы – ваши. Они основаны на вашей теории, вы следили за каждым шагом их создания. Они существуют благодаря вам и только вам. Вы назвали Дэниела своим первенцем. Это ваши творения, ваши дети, ваш дар человечеству, ваш шаг к бессмертию. Зачем бы вам уничтожать эту работу? Зачем вам разрушать жизнь, созданную чудом вашей мыслительной работы? – Бейли сам почувствовал, как растет его красноречие, и на миг вообразил себя обращающимся к Бюро расследования.

Фастальф улыбнулся.

– Ну, мистер Бейли, вы ничего об этом не знаете. Как вы можете утверждать, что моя теория – результат чуда мыслительной работы? Может, это просто тупое продолжение уравнения, чего никто не потрудился сделать до меня?

– Не думаю, – сказал Бейли, стараясь остыть. – Если никто, кроме вас, не понимает позитронного мозга настолько, чтобы иметь возможность его разрушить, вряд ли кто-то, кроме вас, может его создать. Вы будете отрицать это?

– Нет, не буду. Однако, мистер Бейли, – лицо Фастальфа стало угрюмым, – ваш тщательный анализ делает все только хуже для нас. Мы уже согласились, что лишь у меня одного были средство и возможность. Случилось так, что у меня есть и мотив, самый лучший в мире, и мои враги знают это. Как мы докажем, что я этого не сделал?

Лицо Бейли исказилось от злости. Он прошелся по комнате, повернулся и резко сказал:

– Доктор Фастальф, мне кажется, вы находите удовольствие в том, чтобы разочаровывать меня.

Фастальф пожал плечами.

– Никакого удовольствия. Я просто представил вам проблему, как она есть. Бедный Джандер умер смертью робота от чистой неопределенности позитронного течения. Поскольку я знаю, что я ничего не сделал для этого, я знаю, как это могло быть. Однако никто не поверит в мою невиновность, и косвенно все указывает на меня, и этого мы не должны забывать.

– Ладно, давайте рассмотрим ваш мотив. Может, он не такой важный, как кажется.

– Сомневаюсь. Я ведь не дурак, мистер Бейли.

– Но вы, возможно, не судья себе и своим мотивам. С людьми это часто бывает. Вы можете драматизировать себя по каким-либо причинам.

– Не думаю.

– Тогда скажите о вашем мотиве.

– Не спешите, мистер Бейли, это нелегко объяснить. Можете вы выйти со мной из дома?

Бейли быстро взглянул в окно. Солнце низко висело на небе и комната была освещена им. Бейли поколебался, но сказал чуть громче, чем нужно: