Широкая кирпичная дорожка, окаймленная с обеих сторон яркими цветочными бордюрами, тянулась не менее чем на шестьдесят футов, заканчиваясь у парадных дверей длинного низкого дома из темного кирпича. Он неторопливо пошел по ней, миновал то место, где когда-то (давным-давно) стояла вывеска таверны «Джордж», пока не была сметена еще до революции.

Должно быть, Джудит, уезжая, забыла закрыть окна. И снова, стоя перед домом, как он стоял перед ним прошлой ночью, Марк услышал внутри тиканье дедушкиных часов.

Коврик был сдвинут в сторону, и ключа под ним не было. На мгновение Марку показалось, что он увидел, как дрогнула занавеска маленького окошка наверху. Но, скорее всего, ему померещилось.

Он не стал звонить у дверей. Он повернул ручку, вошел в полутемный холл и застыл на месте, словно его поджидал враг, а не друг. Скрипнул и закряхтел стул, на который кто-то сел.

— Привет, Тоби, — произнес Марк.

Тоби Саундерс, черты лица которого он смутно различал в полумраке, поднялся на ноги.

— Очень хорошо! — ответил он сдавленным голосом. — Что это за тайны? Что это за непонятные свидания? Что ты собирался мне сказать?

— Нет! — прервал его Марк. — Это ты хотел мне что-то сказать.

— Сказать тебе?

— Да. Я знаю, ты взял у Сэма Кента револьверы «уэбли». — Марк запнулся. — Но почему они сейчас лежат на переднем сиденье твоей машины? И почему они оба заряжены?

— Ты притащил меня сюда, чтобы спросить об этих револьверах?

— Зачем ты зарядил их, Тоби?

— Черт возьми, откуда мне знать? Наверное, сила привычки.

— И все?

— Да! Послушай! — хрипло выдохнул Тоби. — Я взял оружие у старика этим утром. Отнес домой и почистил. Учитывая, что за последние тридцать лет ими практически не пользовались, они были в довольно хорошем состоянии. Вот и все. Понял? И больше не ломай себе голову.

Он был так искренен, что Марк, по крайней мере в этом пункте, больше не мог сомневаться в его словах.

Входную дверь он оставил открытой. Сквозь ее проем он видел, как мощеная дорожка окрасилась розоватым цветом заката. На окнах были опущены портьеры, и единственным освещением в комнате были лучи заходящего солнца.

Они нежно коснулись низких столиков, на которых стояли вазы с красными и белыми гвоздиками. Тоби, выпрямившись, стоял рядом с одним из них; когда он жестикулировал, руки его были на виду, но лицо оставалось в тени.

— Да забудь ты об этих револьверах! — сказал Тоби. — Что мы вообще тут делаем? Зачем нам надо было встречаться в чужом доме, где нас никто не услышит, и шептаться между собой?

— Значит, есть причина, Тоби.

— Да?

— Строго между нами. Никто не должен услышать то, что я собираюсь тебе сообщить. Правда… я не могу сказать, что это такая уж тайна! Ее знает доктор Фелл, что ясно видно из его слов, да и вообще вся эта история вот-вот выйдет наружу.

— Черт побери, ты мне, наконец, объяснишь, о чем идет речь?

— Да. Если ты в свою очередь согласишься ответить на кое-какие вопросы.

— О чем?

— О воскресном утре. До и сразу после половины седьмого, когда мы нашли тело Роз Лестрейндж.

У лестницы продолжали мерно тикать большие часы. Тоби, выпрямившись, засунул руки в карманы брюк. Металлическая пряжка пояса сверкнула розоватым бликом.

— Когда я стоял у бунгало, — продолжил Марк, — из тумана появились вы с доктором Кентом. Потом ты сказал, что вы ходили в Куиншевен за воскресными газетами. Вполне убедительно, пусть даже было слегка рановато; воскресная почта еще не поступала. Но кто предложил отправиться в Куиншевен за прессой?

— Послушай, я рассказывал тебе! Миссис Кент хотела, чтобы старик не болтался под ногами и не пытался сделать себе завтрак. Вот она и предложила…

— О нет, это была не ее инициатива.

Дважды качнулся неторопливый маятник напольных часов.

— Марк, ты считаешь меня лжецом?

— Да. Приходится. Прежде чем позвонить тебе, я связался с миссис Кент и поговорил с ней. — Марк быстро вскинул руку. — Подожди, Тоби! Пока еще ничего не говори! Я должен был понять правду еще в воскресенье вечером — Кэролайн, сама того не подозревая, сообщила ее мне и Джудит, когда мы были в библиотеке.

Марк продолжал стоять с поднятой рукой. Тоби распрямил плечи и застыл в таком положении.

— Кэролайн всего лишь посетовала, что мать вечно всех опекает, вот и все. «Даже утром, когда Тоби вытащил отца пройтись за газетами, мать стала возражать». Это были ее слова, и Кэролайн в голову не могло прийти, что они будут иметь какое-то значение. Но это ты предложил прогулку в Куиншевен, Тоби. И миссис Кент это подтвердила.

— Какого черта! Зачем мне это было надо?

— Сказать тебе, зачем?