— Крис! — холодно попыталась остановить его Франсин.

— Он страшно испугался, подумав, что снимок могут найти. А вдруг уже кто-то видел! И то и другое одинаково плохо. Ведь он имел отношения с Дженни прежде и по какой-то причине упорно это отрицал. Вот он и сделал вид, что нашел фотографию с надписью в другом месте. Чтобы скрыть ее неожиданное появление и сделать вид, будто убийца опять взялся за свое грязное дело, Гэй разорвал остальные снимки и залил их красной тушью. Он придумал историю с обезьяньим хвостом и вытащил мелкие деньги из своего кошелька. Вот и все! Это объясняет и его вину, и другие невинные поступки, его сегодняшнее поведение и его ужасное поведение, когда…

— Все теплее и теплее, — расплылся в улыбке доктор Фелл. — Но, боюсь, не совсем в точку. Очень важно, что на этой единственной сохранившейся фотографии не видно миссис Кент. Правда, мне удалось извлечь из обрывков один снимок, который сохранился целым и незапачканным, но…

Он замолчал, услышав в коридоре чьи-то шаги. В дверь заглянули Хэдли и расстроенный Рейберн, которому уже явно не хотелось шутить. Он машинально поздоровался со всеми.

— Могу я попросить вас выйти на минутку? — обратился Хэдли к доктору Феллу.

Доктор Фелл выплыл в коридор, и шеф полиции старательно закрыл дверь. Оставшиеся в комнате неловко молчали, украдкой переглядываясь. Рейберн, по обыкновению засунув руки в карманы и ссутулившись, попытался весело заговорить:

— Может, вам будет интересно знать, что я сбросил с себя тяжкий груз. Дело в том, что я не имел ни малейшего представления, что происходит. Когда-то я изучал психологию, но все равно ничего не понимаю. Я вернулся из паба, выпив пару кружек пива, двинулся в кабинет и сказал что-то глупое. Хотя не понимаю, что именно показалось им таким уж глупым. Но Хэдли обрушился на меня с проклятиями. Наш хозяин после беседы с Хэдли сидит внизу, обхватив голову руками, и выглядит как мертвец. Бедный старик, мне стало его жаль. Когда-то я знал одного парня по имени…

— Замолчи, — бросил Дэн.

— А, ладно. Но дело есть дело, и кто-то должен мне все объяснить. Если меня все еще презирают за то, что я оказался таким дураком с Дженни…

— Тебе сказали, помолчи! — повторил Дэн.

И вновь наступила гнетущая тишина.

— Да, но все равно, — не унимался Рейберн, — что это вы все словно замороженные? Мне нужно было выпить пару пинт пива, чтобы спросить об этом, но что такого я сделал? Знаете, я все время думаю о том, о чем раньше и не задумывался. То есть, почему вы звали ее Дженни? Разве это правильно? Обычно уменьшительным именем от Джозефины считается Джо или там Джози. Но она всегда называла себя Дженни, вы же это знаете.

— Что ты несешь? — устало возмутился Дэн, отрываясь от своих дум.

Но в этот момент дверь открылась. И тогда Кент вспомнил замечание доктора Фелла, что прежде всего его интересуют имена. В комнату вошел доктор Фелл. Он был один.

— Боюсь, — серьезно сказал он, — кто-то из нас не останется на ленч. Но прежде чем мы уйдем, не могли бы вы оказать мне услугу? Поверьте, это необходимо. Не подниметесь ли вы со мной на минутку в Голубую комнату?

Все гурьбой вышли в коридор, шаркая ногами. Длинный коридор, разделявший дом пополам, в обоих торцах имел по большому оконному проему, застекленному маленькими оконцами. Слегка искривленные стекла отражали сверкание снега. Кент сразу понял, где находится дверь в известную Голубую комнату, потому что рядом с ней стоял диван. Все неловкой толпой протиснулись в дверной проем.

Комната, в которой погиб Родни Кент, находилась в дальнем конце дома. Ее окна выходили на огораживающую сад стену и кладбищенские вязы. Подобно остальным помещениям, она была большой, но узкой, стены ее оклеены темно-голубыми обоями, что делало ее довольно мрачной. Старая мебель, изготовленная лет семьдесят назад, — огромная двуспальная кровать с дубовыми изголовьем и изножьем, приподнятым в центре и постепенно закругляющимся к изгибу у маленьких столбиков, изукрашенных затейливой резьбой, — властно доминировала над комнатой. Здесь были бюро, туалетный столик с очень высоким зеркалом — оба с мраморными столешницами, как и круглый столик в центре комнаты, два стула с очень прямыми спинками и умывальник с мраморным верхом, на котором стояли бело-голубые фаянсовые туалетные принадлежности. С торчащей рядом вешалки аккуратно свисали полотенца. На ковре с узором из темных цветов недалеко от стола виднелось широкое сероватое пятно. Видно было, его тщательно оттирали, чтобы уничтожить пятна крови. Гардины с кистями на окнах были опущены не до конца, так что за окном можно было видеть несколько надгробных памятников и церковную колокольню. Часы на ней пробили час, и стекла задребезжали. Доктор Фелл остановился у стола.

— Я хочу спросить, — прогремел он, — все ли в этой комнате так, как было в тот день, когда убили мистера Кента?

— Да, — ответил Дэн.

— Признаков борьбы не было?

— Ни одного.

— Я видел фотографии в полиции, — проговорил доктор Фелл, — но они не показывают того, что меня интересует. Вы не могли бы лечь на пол, стараясь по возможности занять то положение, в котором находилось тело жертвы? Гм… благодарю вас, все ясно. На правом боку, голова почти касается левой ножки кровати; ноги рядом со столом. Синяк на затылке был довольно высоко, не так ли?

— Да.

— А где было полотенце?

— Валялось на плече.

— Как в случае с миссис Кент?

— Да.

Вопросы и ответы падали в пространство комнаты, как бой часов.

— Так, понятно, — сказал Дэн. — Но что это дает теперь, когда вы это видите?

— Склонен думать, что это показывает очень многое, — ответил доктор Фелл. — Видите ли, до сегодняшнего утра я все думал, не ошибаюсь ли я. Сейчас я знаю, что прав. Во всяком случае, теперь нам известен один факт, который прежде скрывался от нас. Мы знаем, как именно погиб Родни Кент.