– Если так, боюсь, что она мало что нам даст, – сказал Эллиот. – Где эта пленка?

– Когда началось все это столпотворение, я сунул ее в ящик радиолы.

Он казался разочарованным отношением Эллиота к его предложению, словно тот испортил сцену, которая должна была стать кульминацией спектакля. Эллиот подошел к радиоле и поднял крышку. Небольшая кинокамера в расстегнутом кожаном футляре лежала на зеленом бархате диска радиолы. За спиной Эллиота все три свидетеля, наклонившись вперед, напряженно следили за его движениями; он видел их отражения в стекле висевшей на стене перед радиолой картины.

– Вот список этих вопросов, – сказал Эллиот, вытаскивая листок из бумажника. – Они лучше, чем те, которые мог бы задать я, потому что их специально составили так, чтобы выделить основные моменты.

– Какие? – быстро спросила Марджори.

– Это мы и должны выяснить. Я буду задавать каждый вопрос всем вам по очереди и хочу, чтобы вы отвечали на них как можно точнее.

Профессор Инграм приподнял брови.

– А вы не боитесь, инспектор, что мы заранее заготовили для вас ответы?

– Не советовал бы, сэр. Да я и не верю в это, потому что доктор Чесни уже предупредил меня, что ваши показания во многом противоречивы. Если теперь вы пойдете на попятную, я это сразу замечу. Итак, уверены вы, что сможете оказаться на высоте положения и абсолютно точно ответить на эти вопросы?

– Да, – с загадочной улыбкой ответил профессор.

– Да! – с силой выкрикнула Марджори.

– Не уверен, – сказал Хардинг. – Я больше был занят камерой, чем тем, чтобы запоминать детали. Хотя, в общем-то, думаю, что смогу. В моей профессии нельзя не быть внимательным...

– А чем же вы занимаетесь, мистер Хардинг?

– Химическими исследованиями! – ответил Хардинг с неожиданной резкостью, словно бросая вызов. – Вряд ли это для вас интересно. Давайте не будем терять время.

Эллиот закрыл крышку радиолы и положил на нее свой блокнот. Ощущение было такое, словно дирижер, поднял уже свою палочку перед оркестром, словно занавес начал уже подниматься и вот-вот вспыхнут огни сцены. Подсознательно, всем своим нутром Эллиот знал, что этот список вопросов таит в себе нити, которые приведут к раскрытию правды... если он окажется способен понять не только значение ответов, но и значение самих вопросов.

– Вопрос первый, – сказал он и услышал, как заскрипели стулья, когда все повернулись к нему, готовые собрать все силы, чтобы ответить как можно лучше.

– Вопрос первый: "Была ли на столе коробка? Если да, опишите ее". Мисс Вилс?

Губы Марджори сжались, ее глаза полным раздражения взглядом смотрели прямо на Эллиота.

– Если вы находите это важным, я отвечу, – сказала она. – Но не кажется ли вам все это каким-то жутким фарсом? Мы сидим здесь и задаем вопросы... словно это игра, в то время как он... – она быстро взглянула на закрытую дверь и вновь отвела взгляд.

– Это действительно важно, мисс Вилс. "Была ли на столе коробка? Если да, опишите ее".

– Разумеется, на столе была коробка. Лежала немного справа от дяди Марка. Двухфунтовая коробка карамели "Генри". Самой надписи я не видела, но конфеты были именно эти – я узнала по ярко-зеленому рисунку цветов на крышке.

Джордж Хардинг обернулся к девушке.

– Что за ерунда!

– Почему ерунда?

– Я о цвете. В конфетах я не разбираюсь и согласен, что коробка была двухфунтовая и разрисована цветами. Только цветы не были зелеными. Они были темно-синими. Определенно синими.

Выражение лица Марджори не изменилось, она лишь с вызывающей грацией повернула к Хардингу голову и негромко сказала:

– Дорогой мой, сегодняшняя ночь была достаточно кошмарной, чтобы нервы у меня и так уже были на пределе. Пожалуйста... Цветы были зелеными. Люди иногда путают зеленый и синий. Но нет, нет и нет... Пожалуйста, сегодня не надо.

– О, ну хорошо, раз ты так, говоришь, – сокрушенным и немного обиженным тоном ответил Хардинг. – Хотя, чтоб мне провалиться, если они не были синими! – добавил он внезапно. – Мы же решили, что будем говорить только правду; эти цветы были синими, темно-синими и...

– Дорогой...

– Минуточку, – быстро перебил Эллиот. – Профессор Инграм наверняка сможет помочь нам решить этот вопрос. Итак, сэр? Кто из них прав?

– Правы оба, – вежливо ответил Инграм, лениво закидывая одну толстенькую ногу на другую. – И, следовательно, оба в то же самое время ошибаются.

– Но ведь это невозможно! – протестующим тоном воскликнул Хардинг.

– Возможно, вполне возможно, – дружелюбно ответил профессор и обернулся к Эллиоту. – Инспектор, то, что я сейчас сказал, абсолютная правда. Я мог бы сразу же объяснить свои слова, но предпочитаю немного обождать. Один из следующих вопросов разъяснит, что я имел в виду.

Эллиот поднял голову.

– Откуда вы знаете, что будет сказано в следующих вопросах?

Наступило молчание, которое, казалось, нарастало, заполняя всю комнату до самых дальних уголков.

Чуть-чуть воображения и можно было услышать сквозь закрытую дверь тиканье часов на каминной полке.

– Я, разумеется, не знаю этого, – спокойно ответил профессор. – Я лишь предугадываю один из вопросов, который несомненно должен фигурировать в списке.

– Вы не видели этого списка заранее?