Шрифт:
Крайцлер удивленно поднял бровь:
– Да? Зачем?
– Не знаю, – раздраженно ответил я, доставая очередную сигарету. – Какого-то его приятеля некий человек хотел забрать с собой. В… замок над городом, так он сказал. Или что-то вроде. Очень похоже на Бичема, но только у этого человека не было тика.
Ласло обернулся и осторожно произнес:
– Ах да. Значит, вы не вспомнили.
– Не вспомнил?
– Адам Дьюри. Он говорил нам, что когда Яфет охотился, спазмы у него исчезали. Я подозреваю, что когда он преследует мальчиков… – Заметив мою реакцию, Ласло осекся: – Простите, Джон.
Я выбросил так и не зажженную сигарету за борт коляски и сжал голову руками. Конечно, он прав. Охота, преследование, слежка, убийства – все это успокаивало Бичема, и все это отражалось на его лице. Кем бы ни был тот мальчик с улицы, с ним разговаривал именно наш убийца. И с самим Джозефом… Все из-за того, что я забыл… Крайцлер положил руку мне на плечо. Когда я снова поднял голову, наша коляска стояла около «Дельмонико». Я знал, что ресторан откроет двери для посетителей только через час или два, но если кто и мог организовать здесь ранний завтрак, так это Крайцлер. Сайрус слез с козел и помог мне выбраться из коляски, тихо приговаривая:
– Вот так, мистер Мур, – сейчас мы вас накормим…
Я утвердился на ногах и двинулся вслед за Ласло к парадному входу, где нас уже встречал Чарли Дельмонико. Что-то в его огромных глазах подсказало мне, что он в курсе.
– Доброе утро, доктор, – приветствовал он Ласло тем будничным тоном, который я только и мог вынести в этот момент. – Мистер Мур, – продолжал он, когда мы вошли внутрь. – Надеюсь, вам будет здесь удобно, джентльмены. Если я еще чем-то могу быть полезен…
– Спасибо, Чарльз, – ответил Крайцлер.
Я коснулся локтя Дельмонико и тоже выдавил из себя что-то вроде хриплого «спасибо, Чарльз», после чего мы вошли в обеденную залу. Неизменное психологическое чутье Крайцлера подсказало ему, пожалуй, единственное место в городе, где я бы мог попытаться взять себя в руки, заодно подкрепив свои силы чем-нибудь съедобным. Оказавшись наедине с Ласло в пустой зале, в чьи окна сейчас струился утренний свет, достаточно мягкий, чтобы не будоражить мои измученные нервы, я смог запихнуть в себя несколько кусочков филе с огурцами, яиц по-креольски и печеного голубя. Но самое главное – я понял, что снова могу разговаривать.
– Знаете, – промямлил я вскоре после того, как мы уселись за столик, – о чем я вчера думал… вчера вроде бы… да. Я сочувствую этому человеку, несмотря на все, что он совершил. Учитывая контекст его жизни. Я думал, что наконец-то понял его.
Крайцлер покачал головой:
– Нe получится, Джон. По крайней мере – понять хорошо. Вы можете подойти близко – настолько, чтобы предугадывать его действия, но ни вы, ни я, ни кто бы то ни было еще, не способны увидеть то, что видит он, когда смотрит на этих детей, или в точности пережить те же эмоции, которые заставляют его браться за нож. Единственный способ узнать это… – Крайцлер отвернулся и, безучастно глядя в окно, произнес: – Спросить у него самого.
Я слабо кивнул.
– Мы нашли его квартиру.
– Сара мне сказала, – ответил Ласло, слегка встряхнувшись. – Вы все сделали прекрасно, Джон. Все вы.
– Прекрасно… – фыркнул я. – Маркус полагает, что Бичем уже не вернется туда. И сейчас я склонен с ним согласиться. Все это время кровавый ублюдок опережал нас на шаг.
– Возможно, – пожал плечами Крайцлер.
– Сара сказала вам про карту?
– Да, – ответил Ласло. К нам подошел официант с двумя стаканами свежего томатного сока. – И Маркус выяснил, что это. Схема городской системы водоснабжения. За последние десять лет она была полностью модернизирована. Скорее всего, Бичем украл карту из Городского архива.
Я пригубил сок.
– Система водоснабжения? К чему это все, черт возьми?
– У Сары и Маркуса есть догадки, – ответил Крайцлер, накладывая себе из маленькой тарелки немного тушеного картофеля с медальонами из артишоков и трюфелей. – Полагаю, они обо всем вам расскажут.
Я взглянул прямо в его черные глаза.
– Значит, вы не вернетесь?
Крайцлер тут же отвел взгляд.
– Это невозможно, Джон. По крайней мере – сейчас. – Он нарочито обрадовался блюду с яйцами по-креольски. – Вы уже составили план на воскресенье – на Иоанна Крестителя?
– Да.
– Для него это очень важная ночь.
– Догадываюсь.
– Тот факт, что он оставил… свои трофеи, – это указывает на определенный кризис. И кстати, сердце в шкатулке. Полагаю, оно принадлежало его матери. – Я только пожал плечами. – Вы, разумеется, в курсе, – продолжал Ласло, – что в «Метрополитен» на воскресный вечер назначен бенефис в честь Эбби и Грау?
У меня просто отвалилась челюсть:
– Что?
– Бенефис, – повторил Ласло едва ли не весело. – Банкротство очень подкосило здоровье бедняги Эбби. Хотя бы поэтому нам следует его посетить.