В.Брусков
Подкидыш
Калашников определенно злоупотреблял дезинфекцией. Все сроки стандартного цикла уже прошли, а он, похоже, и не собирался покидать камеру. Колли занимался своими делами, и периодически подходил к пульту контроля, дожидаясь, когда Сергею надоест нюхать эту гадость.
– Серж!
– наконец не выдержал Колли.
– Ты стал токсикоманом?
Калашников помалкивал, словно наслаждаясь мерзостью, которой была насквозь пропитана камера. Колли пожалел о том, что в камере отсутствует видеоаппаратура. Он слышал только пыхтение и невнятное бормотание.
– Серж, - заволновался он.
– Ты в порядке?
– Уже нет, - буркнул Калашников.
– И ты скоро свихнешься. Вместе с остальными.
– Он опять забубнил что-то сюсюкающее.
– Это уже интересно, - сказал Колли.
– Серж, прости за назойливость, но, может, тебе требуется врач?
– Требуется, - проворчал Калашников.
– Педиатр.
– У тебя что, началась вторая молодость? Или детство?
– Да, - серьезно сказал Калашников.
– Грудное.
Колли почесал затылок, не понимая. Весельчак Серж вел себя как-то странно. Чувство юмора ему похоже изменило.
– Серж.
– Колли все же пытался прояснить обстановку.
– Ты там случайно кровожорку на лету не глотал?
– Я - нет, - проворчал Калашников.
– Но кто-то здесь точно объелся белены.
Колли пожал плечами. Тьма неясности так и не рассеялась.
– Открывай!
– скомандовал Калашников.
– Только не падай в обморок.
– Ото!
– воскликнул Колли.
– Даже так?
– И не только, - загадочно произнес Сергей.
Дверь камеры отъехала в сторону и на ее пороге возник огромный Калашников в покрытом зелеными потеками защитном костюме; почему-то без респиратора и с небольшим свертком, который он бережно прижимал к своей необъятной груди. В облике Сергея было нечто такое, что заставило Колли испугаться и восхититься одновременно.
– Во!
– наконец сказал он, поднимая вверх большой палец.
– Смотришься! Мадонна с младенцем!
– Я так и думал, - на полном серьезе пробасил Калашников, не принимая вызова, и затопал своими грязными сапожищами к топчану. Нагнувшись, он принялся что-то делать, бурча себе под нос. Колли подошел ближе, стремясь удовлетворить распалившееся любопытство.
Неожиданно Сергей резко выпрямился и сделал шаг назад, чуть не затоптав любопытного химика. И тут Колли увидел такое, от чего забыл о вспыхнувшем в нем яростном желании отчитать за неосторожность этого двуногого мамонта.
На топчане, замотанный в обрывок защитной прорезиненной материи, лежал младенец. Живой. Крохотный... Колли давно не видел таких малышей, а этому было не больше одного-двух дней. Его сморщенное личико отражало безмятежность сна, в котором кроха еще не мог ничего видеть.
Колли подошел к топчану и машинально потрогал розовый лобик. Лобик был влажный и горячий, хотя на планете стояла зима.
– Вот...
– Произнес за спиной Калашников.
– Что, вот?
– не понял Колли.
– Ты его что, родил?.. Сам?.. От кого?
– От святого духа! Что делать будем?
Колли резко повернулся. Калашников держал в руках респиратор, который, очевидно, только что снял с ребенка.
– Что делать?
– Колли обернулся к малышу, совсем недавно пришедшему в этот мир, но спавшему с выражением старого скептика, уже знавшего, что он ни на что не годен.
– Что делать? Для начала хотя бы объясни, где ты выкопал это чадо?
– Вот именно, выкопал, - сказал Калашников, освобождаясь от спецкостюма.
– В сугробе. Прямо под дверью.
– Подкидыш, - догадался Колли.
– Ага!
– громыхнул Калашников, отбрасывая липкое снаряжение. Трехголовая мимикрода приволокла в хитиновом подоле незаконнорожденного!
Колли, поедая младенца глазами, согласно кивал. Все происходящее казалось ему нереальным, инсценированным.
– И все-таки, откуда он? До ближайшей беременной женщины не менее шести парсеков, а мимикрода вряд ли сможет произвести на свет гуманоида. Даже если кто-то из нас и согрешит с ней.
– Тьфу на тебя!
– сплюнул Калашников.
– Что за гадости ты мелешь?! И какая, собственно, разница, откуда взялся ребенок?! Он здесь, и теперь мы просто обязаны о нем заботиться! Разбираться будем потом!
Колли почесал затылок.
– Надо собирать народ.
Младенец проснулся и поднял крик в самый разгар темпераментной дискуссии, когда Хаусман уже почти готов был признать свое отцовство.
– Тихо!
– рявкнул Калашников.
– Разорались тут! Разбудили дитя. Сейчас он нам устроит! Кто знает, чем кормят младенцев?
– Грудью, - это сказал Колли.
– Специалисты есть?
Все молчали. Никто не имел такого опыта.
– Я могу имплантировать под кожу затравку, инициирующую развитие молочных желез, - сказал Дюпон.
– Лактацию гарантирую. Добровольцы - шаг вперед!