Девушка изумленно посмотрела на Игоря.

– Но это значит...

– Это значит, что перед нами подделка.

Брови Марины взметнулись вверх.

– Это невозможно, Игорь. Отец не мог проглядеть столь очевидную вещь. А раз он её не проглядел, значит, как - то объяснял...

– В том - то и дело!
– воскликнул Зимин.
– Выводы Уинтерспуна нигде не опубликованы. Он готовит большой труд и не хочет ничего публиковать по частям. Таким образом, и авторы подделки, и профессор Стрельников были убеждены, что двойная гамма - самая обычная буква в 1570 - х или 80 - х годах.

– А этот Иоганн Гетц не был старомоден?
– поинтересовалась Марина.

– Что ты имеешь в виду?

– Возможно, он употреблял двойную гамму просто по укоренившейся привычке.

– Марина, - терпеливо и наставительно сказал Зимин.
– Иоганн Гетц родился около тысяча пятьсот тридцатого года, когда в Европе все и думать забыли о двойной гамме.

– Ну, тогда он мог соригинальничать.

– В принципе, да... В России букву "ять" отменили после революции. Вообще - то никто никому не запрещает писать с ятью, но попробуй найди мне такого оригинала, скажем эдак в 1980 - м году...

– Но ведь профессор Уинтерспун мог ошибиться.
– не сдавалась Марина.

– Не ошибается только Господь Бог... Впрочем, и он тоже, иначе зачем бы ему понадобился всемирный потоп... Но я знаком с методом работы Уинтерспуна. Он исключительно точно применяет системный анализ. Мог ли он ошибиться? Да, мог, законы материального мира такого не исключают. Как мог соригинальничать по какой - то причине старина Иоганн Гетц. Тоже не против законов природы... Но я на девяносто процентов убежден, что Уинтерспун прав и я тоже.

– Ладно, тогда докажи мне это. Почему, собственно, считалось, что двойная гамма просуществовала до конца шестнадцатого века? Очевидно, есть какие - то рукописи, книги с двойной гаммой, относящиеся к этому периоду?

– Рукописи - да, но не печатные книги. Заблуждение основывалось на ошибочной датировке этих рукописей. В исправлении таких ошибок и состоит часть работы Уинтерспуна. Видишь ли, если бы эти рукописи или их фрагменты содержали ссылки на конкретные исторические события, было бы проще. Но это в основном труды алхимиков и прочая белиберда. А физические методы датировки появились совсем недавно...

Марина встала со стула, прошлась по скрипучему полу, закурила.

– Подожди, Игорь, - она выпустила сизое облачко дыма и помахала рукой, разгоняя его.
– Отец ведь определял возраст рукописи Гетца не на глазок. По его просьбе применялись как раз эти физические методы... Какие - то радиоуглеродные или спектральные, что ли... А ты называешь рукопись фальшивой только на том основании, что в ней встречается устаревшая буква.

– Физика - не моя сильная сторона, - признался Игорь.
– Профессор упоминает об этом в своих заметках, но тут я мало что понял...Но честно говоря, я и не думаю, что вся рукопись - фальшивая. Большинство листов подлинные, и переплет тоже. Едва ли каждый лист разглядывали под электронным микроскопом... И в подлинной рукописи - поддельная вставка, несколько листов в середине. Вставка, надо признать, просто безупречная. Единственный прокол - двойная гамма, да и это не прокол. На уровне своих представлений фальсификаторы сработали чисто. Откуда им было знать об исследованиях Уинтерспуна?!

– Но в начале и конце тоже есть фрагменты, написанные по - гречески. В них не встречается двойная гамма?

– Нет. Эти фрагменты очень коротки, и в них нет слов с гаммой в том или ином написании, к нашему счастью.

– Почему к счастью?

– Потому что если бы такие слова там были, авторы подделки обратили бы на это внимание и написали гамму так, как её писал сам Иоганн Гетц, как было принято в его время. И тогда никто на свете не распознал бы фальшивку. Разве что физики, но они - то, как видишь, до поддельных листов не дошли.

С этими словами Игорь потянулся к сигаретам. Марина подтолкнула пачку к нему, но она была настолько взволнована, что толчок получился слишком сильным, и сигареты полетели со стола на пол. Игорь наклонился за ними.

– Твой следующий вопрос, - сказал он, крутя колесико зажигалки, предвидеть нетрудно.

– Так задай его сам.

– Задаю. Какие именно части рукописи подделаны? И отвечаю: те самые.

– Господи!
– воскликнула Марина.

– Тебя это так удивило? Ну, можно было и догадаться...

– Я догадалась! Только от этого не легче. Тут уже не ученые нужны, Игорь, а специалисты совсем другого профиля. Ах, если бы я знала, где найти Кремнева!

– Я думал, вопрос о нем решен.

– "Думал"!
– передразнила Марина.
– Ты сам все решил, воспользовался тем, что я была в шоке, в отключке! Правильно, я ничего не соображала... Теперь вот соображаю, да поздно. Какое идиотство... По твоей милости мы оказались по уши в...

– Не продолжай!
– Игорь поднял руку, не то защищаясь, не то капитулируя.
– Ну что же, возможно, я был неправ тогда. Только запоздалыми сожалениями делу не поможешь, Марина... И раз мы все равно не знаем, где искать Кремнева...