Переориентировать службу тыла на более ускоренное продвижение войск и на более глубокое - дело не простое. Здесь устных или письменных указаний, настойчивости командующего фронтом недостаточно. В течение нескольких дней значительно против расчетного удлинилось плечо снабжения войск. Автотранспорт удлинил пробег. Время пробега помножалось на возросший расход горючего. Из ста машин, по мановению волшебной палочки., не сделаешь триста. Их нужно иметь, на них нужно посадить шофера, их нужно поддерживать в технической исправности. Это ремонтные мастерские, целые ремонтные заводы. Словом, фронт, бой на фронте, требовал неукоснительного выполнения обязательств снабженцами, и иная ошибка, неточность могли стоить жизни тысячам и тысячам солдат...

Должен отметить, что на втором периоде войны взгляды на службы тыла у фронтовиков переменились. Военачальники почувствовали значение тыловой службы, вопросы снабжения стали органично входить в оперативные замыслы, увязываться с ними. Научились к тому времени работать и работники тыла.

Словом, наступление требовало, невзирая ни на что - ни на лица, ни на звания, ни на обстоятельства... Но чем ближе мы продвигались к Одеру, чем глубже проникали в сердце Германии, тем сложнее и сложнее становилось со снабжением.

Взять хотя бы и проблему железнодорожных путей сообщения. Отсутствие единой колеи на первом этапе нашего продвижения в Германии не могло не сказаться отрицательно на снабжении войск. Ошибка была исправлена, но время потеряно.

Свидетельствую, что работники фронтового и армейских тылов прилагали поистине колоссальные усилия, чтобы обеспечить наступающие войска, но все же включиться в ускоренный темп наступления не могли.

Особенно начали отставать средства усиления - артиллерия, инженерные части, авиация.

На наши плечи пала еще одна немалая забота - сохранение имущества, взятого в боях. Я говорю о том имуществе, которое немецкие захватчики увезли из Советского Союза и теперь бросали где попало по дорогам отступления. Это было народное добро, его требовалось собрать и сохранить. Глаза хозяйственников загорались при виде трофейных складов с фуражом, обмундированием и другими вещами.

Чтобы освободить весь транспорт от ненужного груза и тем самым усилить подвоз горючего и боеприпасов, Военному совету армии пришлось принять решительные меры. На переправах через Варту поставили заградительные отряды. Они осматривали все машины, идущие как на фронт, так и с фронта, пропускали только те грузы, которые были необходимы для боевых действий войск. Все остальное выгружалось и складывалось тут же, у переправы.

Ради экономии бензина половина автомашин, возвращающихся с фронта порожняком, транспортировалась на прицепах. Все трофейное горючее бралось на учет и расходовалось под строгим контролем. Спирт, захваченный нами, смешивался с другими компонентами и использовался как горючее. Мы собирали трофейные орудия и снаряды и все годное, исправное пускали для борьбы с противником.

Чувствовалось, что созревают новые и ответственные решения. Уже был приказ Г. К. Жукова, в котором назывался Берлин. Теперь в кратких приказах фронта Берлин как бы обкладывался со всех сторон, появились ориентировочные пункты для наступления войск возле Берлина, намечались разграничительные линии между армиями западнее Одера, до самого Берлина. По этим отрывочным приказам мы могли догадываться, что высшими штабами уже разрабатывается вопрос о взятии фашистской столицы.

Предвидя дальнейшие события, мы заботились о том, чтобы не снижать темпов наступления. Главное - преодолеть укрепленный район перед Одером, а затем форсировать реку. Вот почему, когда в Познани еще шли жаркие бои, я принял решение переместить штаб армии в Пневы, поближе к наступающим войскам.

Командиры знают, как подстегивает ощущение, что штаб наступает тебе на пятки. Поневоле стараешься быстрее двигаться вперед...

28 - 29 января к Обра подошли четыре дивизии 8-й гвардейской армии и два корпуса 1-й гвардейской танковой армии. По данным разведки, мы представляли себе, какая трудная задача нам предстоит, откровенно признаюсь - было страшно бросать против могучих укреплений наши соединения. К тому же у нас иссякал запас снарядов. Ждать, когда подойдут остальные войска и подвезут боеприпасы, было нельзя. Потерять время - значило обречь себя на неудачу. Проанализировав обстановку, взвесив все "за" и "против", я решил с ходу атаковать Мезеритцкий укрепленный район. Также решил командарм 1-й гвардейской танковой армией М. Е. Катуков.

Несмотря на то что в те дни шли горячие бои за Познань, мне удалось дважды побывать в 35-й гвардейской стрелковой дивизии 4-го гвардейского стрелкового корпуса, которая наступала в первом эшелоне. Командир дивизии полковник Н. П. Григорьев - смелый и решительный человек. Я его знал с 1939 года. Он правильно организовал разведку, скрытую и тщательную, чтобы найти стыки и промежутки между опорными пунктами и районами обороны. Разведчики захватили несколько пленных. От них удалось узнать кое-какие данные о расположении вражеских железобетонных огневых точек.

Рано утром 30 января, после короткого артиллерийского налета, части 4-го гвардейского стрелкового корпуса двинулись в атаку. Головная 35-я гвардейская стрелковая дивизия вскоре ворвалась в центр укреплённого района и захватила плацдарм на западном берегу реки, что облегчило действия других соединений В этом бою полковник Григорьев был ранен, его эвакуировали в госпиталь.

Успех боя решила разумная инициатива офицеров и бойцов. В полосе наступления 35-й гвардейской стрелковой дивизии нужно было выбить противника с господствующей высоты. Командир батальона капитан Логви-ненко тщательно подготовил людей к решительному броску. Штурм начался с короткой артиллерийской подготовки. Всего несколько минут били наши орудия, но успели сделать многое, так как огонь вели прямой наводкой, меткий и сокрушительный. Артиллеристы целились в амбразуры дотов и разведанные траншеи. Сразу же после огневого налета в атаку пошли пехотинцы. Саперы несли взрывчатку.