– Современная керамика, - с наслаждением выговорил ее муж.
– Отличный парень Бад. Одно удовольствие иметь такого жильца.

– После тридцати лет изысканий, - продолжал чужак, - он перешел от теории к практике. За десять лет он сделал самое титаническое изобретение в истории человечества - он сделал человечество излишним, он создал меня!

– Что Тилли писала в последнем письме?
– спросил старик.

Старуха пожала плечами.

– Что она может написать? Все одно и то же. Сидней вернулся домой из армии. У Ноами новый приятель...

– Он создал МЕНЯ!

– Слушайте, мистер, как вас там, - сказала старуха, - может, откуда вы, там по-другому, но в этой стране не перебивают людей, когда они беседуют... Эй! Слушайте, что значит "он создал меня"? Что за глупости.

Чужак снова обнажил все свои зубы, демонстрируя слишком розовые десны.

– В его библиотеке, в которую я получил более свободный доступ после его внезапной, но загадочной смерти, вызванной вполне естественными причинами, я обнаружил полное собрание сочинений про андроидов, начиная от "Франкенштейна" Шелли и "РУР" Чапека и кончая Азимовым...

– Франкенштейн?
– сказал старик заинтересованно.
– Я знавал одного Франкенштейна, у него был киоск, где он торговал сода-вассер на Холстед-стрит.

– ...ясно показывающих, что все человечество инстинктивно ненавидит андроидов, и значит между ними неизбежно возникает ненависть и вражда...

– Ну конечно, конечно!
– старый м-р Гумбейнер клацнул зубами по мундштуку трубки.
– Я всегда не прав, ты всегда права. И как ты прожила жизнь с таким дураком?

– Не знаю, - отрезала старуха.
– Сама удивляюсь временами. Наверное терпела из-за твоих прекрасных глаз.

Она засмеялась. Старый м-р Гумбейнер нахмурился, потом не выдержал и, заулыбавшись, взял свою жену за руку.

– Глупая старуха, - сказал чужак.
– Чему ты смеешься? Разве ты не знаешь, что я пришел уничтожить вас?

– Что?!
– воскликнул м-р Гумбейнер.
– Заткнись ты!

Он вскочил с кресла и влепил чужаку пощечину. Голова пришельца стукнулась об колонну крыльца и отскочила назад.

– Говори почтительно, когда разговариваешь с моей женой!

Старая миссис Гумбейнер с порозовевшими щеками затащила своего супруга назад в кресло. Затем она повернулась и осмотрела голову чужака. Она прикусила язык от удивления, когда оттянула назад лоскут серого, под кожу, материала.

– Гумбейнер, смотри! Там внутри проводка, катушки!

– А кто тебе говорил, что он голем? Так нет же, никогда не послушает! сказал старик.

– Ты говорил, что он ходит, как голем.

– А как он мог еще ходить, если бы он им не был?

– Ну хорошо, хорошо... Ты его сломал, теперь чини.

– Мой дедушка, да будет земля ему пухом, рассказывал мне, что когда Могарал-Морейну Га-Рав Лев, светлая ему память, создал в Праге голема, три сотни или четыре сотни лет тому назад, то он написал на его лбу священное имя.

С улыбкой воспоминания старуха продолжила.

– И голем рубил для рабби дрова, приносил ему еду и охранял гетто.

– И однажды, когда он не подчинился рабби Льву, то рабби Лев соскоблил Шем Га-Мефораш со лба голема, и голем упал как мертвый. Его отнесли на чердак ди шуле, и он все еще там и находится, если коммунисты не отослали его в Москву... Но это не то, что нам нужно, - сказал старик.

– Авадэ, нет, - ответила старуха.

– Я своими глазами видел ди шуле и могилу рабби, - сказал ее муж с гордостью.

– Но я думаю, Гумбейнер, этот голем другого вида. Смотри-ка, у него на лбу ничего не написано.

– Ну и что? Кто мне запрещает взять и написать что-нибудь? Где те цветные мелки, что Бад принес из университета?

Старик вымыл руки, поправил на голове маленькую черную ермолку и медленно и осторожно вывел на сером лбу четыре буквы из алфавита иврита.

– Эзра-писец не сделал бы лучше, - сказала старуха с восхищением.

– Ничего не случилось, - добавила она чуть позже, глядя на безжизненную фигуру, развалившуюся в кресле.

– Что я тебе, рабби Лев, что ли, в конце концов?
– спросил ее муж. Так ведь нет.

Он нагнулся и стал рассматривать внутреннее устройство андроида.

– Эта пружина соединяется с этой штукой... Этот провод идет к тому... катушка...

Фигура шевельнулась.

– А этот куда? И вот этот?

– Оставь, - сказала его жена.

Фигура медленно выпрямилась в кресле, вращая глазами.

– Слушай, Реб голем, - сказал старик, грозя пальцем.
– И слушай внимательно, понял?