За столом сидел высокий парень лет двадцати пяти – двадцати семи. С короткой стрижкой, со светлыми волосами и овальным лицом. Одет он был в гражданскую одежду – темный свитер и черные джинсы.

Я молча подошла ближе и, вновь достав листок с фамилией следователя, обратилась к нему:

– Простите, вы следователь Коростылев?

– Да, это я. Меня зовут Андрей Николаевич. Вы паспорт принесли с собой? – спросил он меня.

Я протянула ему свой документ.

Следователь взял его и, открыв, бросил взгляд на меня, словно сравнивая фотографию на паспорте с моим лицом. Затем он положил паспорт перед собой и, пододвинув клавиатуру компьютера к себе поближе, стал набирать мои паспортные данные.

Далее следователь обратился ко мне по имени и отчеству. И сказал, что сейчас я буду допрошена в качестве свидетеля, предупредив меня об уголовной ответственности за отказ от дачи показаний или за дачу ложных показаний. Кроме того, он предупредил меня, что согласно статье 51 Конституции я могу не свидетельствовать против себя или моих близких.

И тогда я съязвила следователю:

– А как быть в отношении моих будущих показаний в отношении моего близкого человека – Максима Долгова, который являлся моим гражданским мужем?

– Вы будете допрошены пока в качестве свидетеля, – повторил снова следователь.

Последнее слово меня насторожило. И я вновь спросила следователя:

– А в чем, собственно, дело? Мне нужен адвокат?

– Нет, адвокат вам не нужен. Вы пока будете доброшены в качестве свидетеля. В рамках уголовного дела против вашего мужа.

– Вы имеете в виду Максима? Он мне не официальный муж, а гражданский. А вы его нашли? Что с ним?

Следователь в какой-то момент растерялся, но после небольшой паузы продолжил:

– Вы даже не представляете, в какую историю вы попали. Да, нам известно, что банкир Максим Долгов является вам гражданским мужем и формально вы за него не отвечаете. Но поймут ли или захотят понять те люди, которых он кинул? Вы даже не знаете, что это за люди и какие у них возможности. Вы видели, что делалось у него в банке, когда о его банкротстве узнали крупные акционеры и вкладчики.

– Нет, почему, представляю, – ответила я, вспомнив кадры телерепортажа о штурме толпы вкладчиков дверей лопнувшего банка, который я видела в баре на Кипре.

Следователь, словно догадавшись об этом, продолжил:

– Вы, вероятно, видели по телевизору, как простые вкладчики толпились у входа в банк. Я вам могу рассказать, что творилось в этот момент внутри банка. Ваша охрана и служба безопасности банка просто разбежались, когда внутри здания оказались акционеры, крупные вкладчики и обманутые финансовые партнеры вашего супруга со своими бандитскими и милицейскими «крышами». Вы не знаете, какие люди, с какими возможностями проявляют интерес к этому делу, – сказал следователь и похлопал по двум папкам, лежащим на его столе. – И где бы ни спрятался ваш супруг, хотя бы в Латинской Америке или Южной Африке, эти люди, поверьте мне, могут позволить любое количество профессионалов на поиски вашего супруга. А если они узнают про вас, то я вам не гарантирую безопасность и неприкосновенность. Их не будет интересовать – гражданская жена или просто любовница вы Максима Долгова. Поверьте, для них вы будет просто приманкой или заложницей.

– Вы что, мне угрожаете? – прервала я следователя.

– Нет, что вы. Я просто вам рисую реальную картину того, что вас ожидает.

– А можно узнать у вас, на какую сумму Максим их…

– Можно, но сумма, как вы понимаете, приблизительная, она может быть больше. А так, официально, пятьдесят миллионов долларов США.

– Серьезная сумма, – ответила я.

– Правильно, серьезная сумма, и за ней стоят серьезные люди, далеко не с детскими игрушками.

– Хорошо, что от меня требуется? – спросила я.

– Вот это другой разговор. Я даже не буду сейчас допрашивать и спрашивать, где ваш супруг, я верю, что вы сами не знаете, где он. Я просто прошу вас об одной любезности. Первое. Если он все же вам позвонит, а это может случиться, то передать ему, чтобы он обязательно перезвонил Николаю Николаевичу. Он его хорошо знает. Скажите ему, что Н.Н. может ему помочь выйти из криминальной ситуации.

– Из криминальной? – переспросила удивленно я.

– Да, криминальной. А вы что, не знаете, что ваш Максим работал на мафию? Этот банк полностью принадлежал одной крупной криминальной группировке. Они, собственно, создавали этот банк и поставили туда Максима, тогдашнего выпускника с красным институтским дипломом, а его заместителями пригласили вузовских профессоров с порядочной репутацией. На их криминальном языке это называется «прикормить кабанчика».

– Что это значит? – спросила я.

– Это что-то вроде детской копилки, а затем плохие дяди ее разбивают и деньги берут себе. При этом, насколько мне известно, они кинули даже своих коллег по цеху – таких же бандитов, которые в банке Максима хранили свой общак. Вообще я не понимаю вашего Максима. Зачем он позволил вам вернуться сюда? А может, здесь нестандартный расчет? – вдруг с подозрением на меня посмотрел следователь.

Затем наша беседа продолжалась еще около двадцати минут. И в заключение следователь мне сказал, что вызовет меня снова через некоторое время.