Чанелле выглядела угрюмой, ее татуированные руки сжали колени под красными парчовыми штанами, хотя и не такой расстроенной, как можно было бы ожидать от женщины Морского Народа, которой еще некоторое время придется оставаться на берегу. Она будет командовать теми Ищущими Ветер, которые останутся. Но ей не нравилось, что Зайда согласилась, отдать ее в подчинение Илэйн и Бергитте. Теперь во Дворце не будет больше людей Морского Народа шагающих по нему так, словно это их собственность, и раздающих приказания налево и направо. Но потом, Илэйн начала подозревать, что Зайда пришла на эту встречу, зная, что ей придется оставить здесь несколько человек, а Чанелле пришла, зная, что она будет ими командовать. Это не имело особого значения, так же, как не имело значения то, что Зайда надеялась получить, если станет Госпожой Кораблей. Главное было то, что Кэймлин не будет голодать. Это и… проклятый маяк, сияющий на западе. Нет, она станет королевой, и она не станет вести себя как глупая девчонка. Кэймлин и Андор – это все, что должно ее сейчас волновать.

Зайда и обе Ищущие Ветер изящно и с виду неторопливо вышли из комнаты, но также как вошли, ограничившись минимум церемоний – лишь пожелав Илэйн благословения Света и видеть ее в безопасности. Для Ата'ан Миэйр такое поведение было сродни бегству без прощания. Илэйн решила, что у Зайды, если она действительно хотела стать новой Госпожа Судов, есть конкурентка, которую она, по всей видимости, надеется опередить на один ход. Для Андора может быть выгодно, если Зайда действительно займет трон Ата'ан Миэйр, или как там у Морского Народа это называется. Даже не принимая во внимание эту сделку, Зайда всегда будет помнить, что Андор ей помог, и о том, что должно быть сделано для общей пользы. Хотя, если Зайда потерпит неудачу, ее конкурентка будет знать, от кого Андор получал помощь. Однако, пока это все только «если бы» да «кабы». А «здесь» и «сейчас» – это другое.

– Мне бы не хотелось, чтобы кто-то применял силу к послам, – сказала она спокойно, едва за ними закрылись двери, – но на будущее – я не желаю чтобы меня беспокоили в моей комнате. Даже послам нельзя позволять туда врываться. Достаточно просто преграждать им путь, не позволяя войти. Я понятно выражаюсь?

Расория кивнула. Ее лицо одеревенело, но, судя по ярко покрасневшим щекам, она была сильно унижена тем, что позволила Морскому Народу дойти до Бергитте. И узы… были полны обидой… до краев.

Илэйн почувствовала, как ее собственное лицо покраснело от жгучего смущения.

– В целом, вы не сделали ничего плохого, но не позволяйте этому случаться вновь. – Свет, теперь ее слова звучат глупо! – Мы не будем больше говорить об этом, – сказала она натянуто. Им следовало побороться с Зайдой и остановить ее. А тут еще обида Бергитте и ее головная боль – все это лишь усиливало страдания. И Авиенду не просили над этим насмехаться… столь ехидно. Илэйн не знала, когда и как ее сестра узнала о том, что у нее и Бергитте иногда отражались чувства друг друга, но Авиенда находила все это очень забавным. Ее чувство юмора порой было грубоватым.

– Думаю, однажды вы растворитесь одна в другой, – сказала она, смеясь. – Но, ты уже знакома с этой шуткой, Бергитте Трагелион. – Бергитте нахмурилась, внезапная тревога вытеснила чувство обиды в узах, и она вернула ей взгляд полный такой невинности, что казалось, ее глаза вот-вот могут упасть с лица.

Лучше не спрашивать, решила Илэйн.

– Если задаешь вопрос, – имела привычку говорить Лини, – то должен услышать ответ, хочешь или нет. – Она не хотела его слышать, по крайней мере, не в присутствии Расории, внимательно изучающей плитки пола под сапогами, и прочими телохранителями в приемной, будучи не в состоянии помешать им подслушать. Она никогда не осознавала, как драгоценно уединение, пока не лишилась его полностью. Или почти полностью, все равно. – А теперь я собираюсь закончить принимать ванны, – сказала она спокойно. Кровь и пепел, что это за шутка, которую знает Бергитте? Что-то, что заставит ее… раствориться? Возможно, та не сильно преуспела, если она до сих пор не поняла, о чем они говорят.

К сожалению, вода в ванной остыла. Стала прохладной, что одно и тоже. Настолько, что ей расхотелось в ней сидеть. Еще полежать некоторое время было бы замечательно, но не за счет ожидания, пока ванну вычерпают ведро за ведром и наполнят более горячей водой. Весь дворец узнает, что она уже вернулась, и тогда Главная Горничная вместе со Старшим Клерком устремятся к ней со своими ежедневными отчетами. Ежедневные и занудные, когда она появлялась в городе. А сегодня занудные вдвойне, потому, что она пропустила один день. Обязанности всегда идут впереди удовольствия, если вы по-настоящему собираетесь править страной. А на того, кто еще только старается занять трон, они ложатся в двойном размере.

Авиенда стянула полотенце с головы и распустила волосы, успокоившись, что ей не придется лезть в воду снова. Она направилась к гардеробной, сбросив платье еще до того, как дошла до двери, и уже надев на себя большую часть своей одежды, пока Илэйн и горничные только входили. Всего чуть-чуть поворчав, она разрешила Нэйрис закончить ее работу, хотя ей оставалось только влезть в тяжелую шерстяную юбку. Она шлепнула по рукам девушки и самостоятельно затянула шнурки своих мягких высоких сапожек.

Для Илэйн все было не так просто. Пока не создавалось критических ситуаций, Эссанде чувствовала себя оскорбленной, если не обсуждала с ней выбор платья. С личными слугами всегда нужна деликатность, чтобы их удержать. Все без исключения личные слуги знают больше ваших тайн, чем вы думаете, и видят вас в наихудшем виде, сварливой, уставшей, плачущей в подушку, в гневе и плохом настроении. Уважение должно быть взаимным, иначе положение станет невыносимым. Поэтому когда Авиенда уже сидела на одной из скамей, позволив Нэйрис расчесать свои волосы, Илэйн с Эссандей наконец-то смогли сойтись во мнении на простом сером платье из прекрасной шерсти, с зеленой вышивкой на вороте и рукавах, и стриженной черной лисой. Не то, чтобы ей было трудно решить, просто Эссанде продолжала предлагать шелка, вышитые жемчугом, сапфирами или огневиками, вышивка каждого последующего наряда была богаче предыдущей. Несмотря на то, что трон еще не был ее, Эссанде хотела одевать ее каждый день как королеву для аудиенции. В этом был смысл раньше, когда каждый день приходили делегации торговцев с ходатайствами или выражениями почтения, особенно иноземные, в надежде, что трудности Андора не затронут их торговлю. Древнее высказывание о том, что «кто владеет Кэймлином, владеет Андором», в действительности никогда не было верным, и в глазах купцов, ее шансы получить трон, с прибытием армии Аримиллы к воротам, уменьшились. Они могли подсчитать Дома, поддерживающие обе стороны с той же легкостью, с какой считали деньги. Даже андорские купцы теперь обходили Королевский Дворец стороной, держась подальше от Старого города, чтобы никто не заподозрил, что они ходили во Дворец. А банкиры приходили только плотно закутанными в плащи, и приезжали в каретах без гербов. Никто не желал ей зла, насколько она знала, и конечно никто не хотел ее оскорбить, но теперь они не хотели оскорблять и Аримиллу. Тем не менее, банкиры приезжали, и она пока не слышала ни о каких купцах, подающих прошения Аримилле.