– Боюсь, что для этого может быть уже слишком поздно, – громко сказала Морайя. Она должна была говорить громко, чтобы докричаться сквозь шум, взволнованно переговаривающихся за скамьями Сестер, жужжащих как огромный улей. – Что было сказано, было сказано, и было услышано слишком многими Сестрами, чтобы теперь пытаться эти слова скрыть. – Ее грудь поднялась, когда она глубоко вдохнула воздух, и заговорила громче. – Я выношу на Совет предложение вступить в соглашение с Черной Башней, чтобы при необходимости у нас была возможность принять в наши круги мужчин. – Если конец фразы она произнесла несколько тише, то это было совсем неудивительно. Немногие Айз Седай могли без отвращения произнести это название, если не с ненавистью. Эти слова ударились о жужжавшие голоса и образовали абсолютную тишину, стоявшую в течение трех ударов сердца.

– Это – безумие! – Вопль Шириам пробил плотину молчания сразу несколькими способами. Хранительница никогда не вступала в прения на Совете. Она не могла даже войти в Зал Совета одна, без Амерлин. С налившимся кровью лицом, Шириам вытянулась, готовясь защищаться от неизбежных упреков. Однако, у Совета были другие способы воздействия, помимо обычных упреков.

Вскакивая со скамей, чтобы получить слово, Восседающие принялись говорить и кричать, иногда перекрикивая друг друга.

– Безумием будет даже начинать это обсуждать! – возмущалась Файзелле, одновременно с Варилин, которая кричала – Как можем мы соединяться с мужчинами, которые могут направлять?

– Они прокляты, эти так называемые Аша'маны! – выпалила Саройя без всяких признаков хваленого самообладания Белой Айя. Перебирая руками узлы бахромы своей шали, она дрожала настолько сильно, что длинная белоснежная бахрома колебалась. – Прокляты из-за прикосновения Темного!

– Даже обсуждение этого вопроса поставит против нас всю Белую Башню, – грубо сказала Такима. – Нас станут презирать каждая женщина, носящая звание Айз Седай, и даже Айз Седай, уже лежащие в своих могилах!

Магла вышла, сжав кулаки, с яростью, которую она и не пыталась замаскировать.

– Только Приспешники Темного могли бы предложить подобное! Только они! – Морайя побледнела от обвинений, а затем зашлась яркой краской от собственного гнева.

Эгвейн не знала, как ей к этому отнестись. С одной стороны, Черная Башня была созданием Ранда, и, возможно, даже необходимым, если была хоть какая-то надежда победить в Последней Битве. И все же Аша'манны, с другой стороны, были мужчинами которые, могли направлять. То есть тем, кого боялись на протяжении всех последних трех тысяч лет. Они направляли запятнанный Тенью саидин. Сам Ранд был мужчиной, который мог направлять, и все же – без его помощи Тень победит в Последней Битве. Свет, помоги мне принять это спокойно, но это была абсолютная истина. За что бы она ни бралась, обстоятельства выскальзывали у нее из рук. Эскаральда обменивалась оскорблениями с Файзелле. Обе надрывали свои легкие. Дошло до открытых оскорблений! На Совете! Саройя оставила последние крупицы спокойствия Белой Айя и кричала на Майлинд, которая кричала в ответ, даже не дожидаясь ответа другой. Было бы удивительно, если хоть кто-то мог бы понять то, что говорил другой, а, возможно, и хорошо, что не мог. Удивительно, но ни Романда, ни Лилейн с самого начала не раскрыли рта. Они сидели, уставившись на друг друга, не мигая. Вероятно, каждая старалась просчитать, на чем будет настаивать другая, чтобы можно было ей возражать. Магла спустилась от своей скамьи вниз и направилась к Морайе явно намереваясь затеять драку. Уже не на словах, а кулаками. Ее мышцы были напряжены. Ее расшитая виноградной лозой шаль соскользнула на ковер, оставшись незамеченной.

Встав, Эгвейн обняла Источник. За исключением точно определенных, предписанных законов случаев, направлять в Совете запрещалось. Основой этих законов послужили самые темные дни в истории Совета, но она вынуждена была соткать это простое плетение из Воздуха и Огня.

– Предложение было изложено перед Советом, – сказала она и отпустила саидар. Это было не так уж тяжело, поскольку уже когда-то было. Но и не легко, даже близко, но и не трудно. Оставалась память о сладости Силы, поддерживая ее до следующего раза.

Усиленные плетением, ее слова грянули в павильоне подобно грому. Айз Седай отшатывались назад, вздрагивая и затыкая уши. Последовавшая тишина показалась невероятно громкой. Магла остановилась, открыв в удивлении рот, а затем, начала понимать, что она стоит на полпути к скамьям Голубых. Торопливо разжав кулаки, она задержалась, чтобы подобрать шаль, и поспешила назад на свое место. Шириам стояла открыто плача. Но это было так уж громко, естественно.

– Предложение было изложено перед Советом, – повторила Эгвейн в тишине. После того, умноженного Силой грохота, ее голос зазвенел в собственных ушах. Возможно, это вышло немного громче, чем она хотела. Это плетение не предназначалось для использования внутри стен, даже сделанных из холста. – Кто из вас будет говорить в поддержку альянса с Черной Башней, Морайя? – Она села сразу же, как только закончила. Как она при этом устояла? Какие трудности из-за этого ей предстоят? Как можно этим воспользоваться для приобретения выгоды? Действительно, Свет ей помог. Это было первыми мыслями, которые пришли ей на ум. Она пожелала, чтобы Шириам осушила свои слезы и выпрямилась. Она была Престолом Амерлин и нуждалась в Хранительнице, а не в тряпке.

Для восстановления общего порядка и приведения себя в порядок заняло несколько минут. Восседающие, поправляли одежду и внимательно расправляли юбки, избегая смотреть друг на друга, и особенно стараясь не смотреть на Сестер из их собственной Айя, собравшихся позади их скамей. Лица некоторых Восседающих залились краской, которая не имела никакого отношения к гневу. Восседающие обычно не вопят друг на друга словно крестьяне на базаре. Особенно на глазах у других Сестер.

– Мы действительно сталкиваемся с двумя, по-видимому, непреодолимыми трудностями, – наконец сказала Морайя. Ее голос вновь был ровным и холоден, но на ее щеках все еще сохранялся намек на красноту. – Отрекшиеся создали оружие – создали или нашли, все равно, поскольку они, конечно же, воспользовались бы им раньше, если бы им обладали. Оружие, о котором мы не знаем ничего. Такое оружие, с которым мы не можем тягаться, хотя, Свет знает, мы хотели бы… Но, что более важно, это оружие, которое мы не сможем ни пережить, ни остановить. В то же самое время… Аша'маны… растут подобно сорнякам. Надежные отчеты указывают, что их число уже сейчас почти равно всем живущим Айз Седай. Даже если это число и преувеличено, мы не можем надеяться, что слишком сильно. И с каждым днем прибывает еще больше мужчин. Наши глаза-и-уши сообщают все очень подробно, чтобы можно было им не доверять. Мы должны были пленить этих мужчин и их укротить, но, конечно, мы игнорировали их из-за Возрожденного Дракона. Мы оставили их на потом. И жестокой истиной является то, что уже слишком поздно пытаться их пленить. Их действительно стало слишком много. Возможно, стало слишком поздно, уже тогда, когда мы начали изучать то, что они делали.

– Если мы не можем их укротить, тогда мы должны постараться так или иначе ими управлять. Соглашением с Черной Башней – союз будет слишком сильным словом – естественно с тщательно сформулированными условиями, мы сможем взять первую ступеньку в защите Мира от них. Но также мы сможем привлечь их в наши объединяющие круги. – Предостерегающе подняв палец, Морайя пристальным взглядом обежала скамьи, но ее голос остался холодным и выразительным. И твердым. – Мы должны настоять, что именно Сестра всегда будет объединять потоки. Я не собираюсь позволить мужчине управлять полным Кругом! Но благодаря мужчинам, мы сможем их расширить. С благословением Света, возможно, мы сможем расширить круги настолько, что сможем противостоять даже новому оружию Отрекшихся. Мы убьем двух зайцев одним камнем. Но эти зайцы в действительности не зайцы, а львы! И если мы не бросим этот камень, то один из них, без сомнения, прикончит нас. И это самый простой выход.