Я посмотрел на него и хмыкнул:

– Да, кто-то слишком много знал... Кто-то знал комбинацию.

Ролланд поставил локти на стол и стиснул кулаки.

– Да, полиция этим уже интересовалась.

– Гости, о которых я вам говорил по телефону, тоже были из полиции.

– Понимаю. Как они на вас вышли?

– Узнали от швейцара в клубе "Заходящее солнце", что я подвозил вашу жену. Я рассказал им то, что счел необходимым.

– Что именно?

– Я обошел тот факт, что обнаружил её тело, и что несколько минут спустя явились вы.

– Я не убивал свою жену, - фыркнул Ролланд.

– Мистер Ролланд, я тоже этого не делал. Я только звонил в полицию, когда вы вошли с пистолетом в руках. Затем вы стерли отпечатки пальцев, и это лишило смысла сообщение в полицию.

– Я действовал, не слишком задумываясь над тем, что делаю. Но я по-прежнему считаю, что в тех обстоятельствах поступил правильно. Поскольку каждый из нас невиновен, нам нет никакой надобности появляться в полицейских расследованиях.

Я мрачно ухмыльнулся.

– Понадобится уйма времени, чтобы убедить в этом полицейских.

Он раздраженно хрустнул пальцами.

– Не будем тратить времени на обсуждение ситуации, которая ещё не возникла, да возможно и не возникнет. Что ещё вы можете мне сообщить?

Я рассказал про убитую рыжую девицу и про её возможную связь с ограблением. Он провернул на левой руке большой перстень с печаткой и протянул:

– Это интересно и возможно важно, но не вижу, как это может быть связано со смертью Мерилин.

Я тоже этого не видел, но пришел к выводу, что в этой истории возможно что угодно.

– Я выделил для вас кабинет, - продолжил Ролланд.
– Можете приходить и уходить, когда вам удобно. Я стану платить вам пятьсот долларов в неделю все время расследования плюс расходы. И хочу получить всю информацию о моей жене, какой бы далекой и не относящейся к делу она не казалась. О людях, которых она знала, местах, которые посещала. У меня такое ощущение, что вам удастся обнаружить то, что не смогу узнать я... и полиция тоже.

– Сомнительно, - проворчал я.
– Но постараюсь сделать все, что смогу.

– Совсем не так сомнительно, Шенд, у вас есть доступ ко всем людям, которых мы знаем.
– Он отогнул элегантный манжет, чтобы взглянуть на часы с золотым браслетом.
– Мне нужно быть в театре... Начать там было бы самым худшим, что вы могли придумать.

Мы вышли и миновали телефонный коммутатор. Милашка с хриплым голосом опустила и подняла свои венецианские шторы, но, насколько я смог заметить, Ролланд не обратил на это ни малейшего внимания. Я грустно погладил её по головке.

2

Театр находился на Бродвее неподалеку от Колумбус-серкл. Запахи там стояли те же, как и во всех театрах утром, когда идет репетиция. Воздух был таким спертым, что можно было упасть в обморок, в зале темно и пусто, если не считать режиссера и троих помощников. Среди царившего на сцене беспорядка хореограф пытался выстроить девиц в линию, женщина в потертой шерстяной кофточке стояла возле суфлерской будки с рукописью в руках, а в центре сцены пара танцоров и певцов исполняла свой обычный номер в седьмой или восьмой, а может быть в двадцать восьмой раз. Потом они остановились и парень с копной взлохмаченных волос, в рубашке с короткими рукавами и подтяжках в горошек сказал, что, как ему кажется, теперь все в порядке. Он спустился по ступенькам в зал и почтительно поклонился Ролланду.

– Это Дейл Шенд, - представил тот.
– Мой личный консультант, но не имеет никакого отношения к постановке шоу. Просто он проходил мимо и захотел взглянуть на репетицию.

Человек с копной взлохмаченных волос облегченно вздохнул: видимо у него и без того хватало неприятностей.

– А это Хайми Дельхардт, - добавил Ролланд.

Мы сказали, что рады познакомиться, и даже сделали вид, словно так оно и было.

– Осмотритесь, - посоветовал Ролланд.
– Можете делать все, что хотите. Наверняка тут найдется для вас кое-что новое.

Это было не так, но я не стал возражать. Я побродил немного и в конце концов оказался за кулисами. Пианист на сцене пытался извлечь из клавишей какую-то гармонию, которая могла оказаться главным номером программы, а может быть и нет. На репетициях всегда все выглядит как сумасшедший дом, но вечером идет как надо. По крайней мере, в большинстве случаев.

Высокая длинноногая блондинка в коротких черных брючках и блузке с глубоким вырезом опиралась на какие-то подпорки со скучающим видом профессионала, ожидающего своего выхода. У неё был большой яркий рот, и она им воспользовалась, чтобы не спеша изобразить улыбку.