Аркадий Иванович дважды прочитал радиограмму и задумался.

Положение осложнялось. Подключаться к руководству действиями повстанцев без достаточно надежного контакта с начальством по ту сторону границы было делом почти бессмысленным. Работа же на рации, питаемой от обычной электросети, требовала частой смены квартир, а деньги были на исходе. Приниматься за розыски Наджафова-Джебраилова Аркадию Ивановичу очень не хотелось. "Проклятый святоша. Беспокоится о червонцах, которые дал Наджафову. Блюдет финдисциплину, ревизии боится, - пробормотал 015, не замечая, что ругает шефа на том самом языке советского служащего, который еще два года назад вызывал у него язвительные насмешки.
– Но сам я в это дело не полезу. Шалишь..."

Робкий стук в дверь прервал его размышления. Тетя Даша звала ужинать.

Сунув радиограмму в карман, Аркадий Иванович вышел на веранду. Над обеденным столом в неярком свете электрической, под матовым колпаком лампы сновали редкие осенние мошки. Старушка уже поставила блюдо с пловом, графинчик, прибор. Остро вспыхнувший голод напомнил 015, что сегодня он не обедал. Но сразу сесть за стол не пришлось. От калитки донесся громкий стук молотка о железную скобу. Пришлось идти открывать калитку.

– А, Эюб!
– с некоторым оживлением произнес он, впуская гостя.
– Пришел вовремя, тетя Даша отличный плов приготовила. Кстати, есть о чем и поговорить, я уж и сам думал тебя вызвать. Ну пошли.

– Сказано: дающий сразу - дает вдвойне. Я голоден, как эскадрон кавалеристов, - широко улыбнулся вошедший, протягивая хозяину жесткую ладонь.

Аркадий Иванович, закрывая калитку, с завистью окинул взглядом Эюба. Смуглый, курчавый брюнет, подтянутый, широкоплечий, он был одних лет с Аркадием Ивановичем, но казался значительно моложе его. Четким, размеренным шагом Эюб Гусейнов направился к веранде. Белая рубашка, подпоясанная кавказским ремешком, галифе и мягкие козловые сапоги удивительно шли к его стройной фигуре.

Они уселись за стол. Старуха поставила второй прибор.

– Повар офицерской кухни в "дикой дивизии" тоже неплохо готовил плов. Но угощал им только по большим праздникам, - сказал Гусейнов, накладывая на тарелки плов, желтый от шафрана.

– Что за привычка - где надо и не надо поминать о "дикой дивизии"? Служба в этой "контрреволюционной националистической части", как теперь ее именуют, не делает тебе особой чести в глазах нынешних хозяев.

– А мне плевать. Я горжусь тем, что был офицером, - нахмурившись, ответил Гусейнов.

– Гордись на здоровье. Но про себя. В твоем положении незачем привлекать лишнее внимание. Выпьем?

Первая часть ужина прошла в молчании. Но Гусейнов, непривычный к алкоголю, вскоре раскраснелся, подобрел.

– О чем хотел поговорить, Аркадий Иванович?
– спросил он, откидываясь на спинку стула и закуривая.
– Плов хорош, курица нежна, как пери*, но наше дело мужское - о делах забывать нельзя.

______________

* Пери - фея (перс.).

– Вот прочти, - Аркадий Иванович передал Гусейнову радиограмму.

Тот внимательно прочел ее и вернул Аркадию Ивановичу. 015 сложил листочек, чиркнул спичкой, поджег и положил в пепельницу.

– Ну и что ты обо всем этом скажешь, Эюб?

– Вести эскадрон в атаку я умею. Штаб, если будет нужен, тоже организую. Учить людей воевать - пожалуйста. Но лазить по кустам, искать этого Гейдара? Избавьте! Он что, сумасшедший, твой Уильям?

– Нет, он кадровый офицер разведки. Задание очень сложное, верно. Но если мы категорически будем настаивать, что без связного, знающего Гейдар-агу, не можем наладить работу с повстанцами, шеф что-нибудь придумает, - Аркадий Иванович налил себе еще, залпом опрокинул рюмку.
– Он, видимо, не представляет себе, что значит связаться с бандой, которая скрывается в лесу. Да еще найти главаря, заставить себе поверить! И все-таки надо поискать такие пути.

– Ха! Разве я говорю, не надо? Ищи, пожалуйста, что решишь, скажи, тогда делать буду. Ты меня знаешь. Слушай, Аркадий Иванович, - голос Эюба стал мягок и вкрадчив.
– Понимаешь, я опять на мели. Ты не сможешь...

– Больно часто ты попадаешь на мель, - недовольно проворчал Аркадий Иванович, но тут же полез за бумажником, извлек несколько банкнотов.
– Но учти: это последние. Запасы мои на исходе, а когда будет перевод, никому не известно.

– Слушай, Аркадий Иванович! А может, я найду все же Наджафова? Обидно мне, честное слово, обидно, мы тут сидим без гроша, а этот осквернивший могилу отца кутит на наши деньги. Ну позволь, поищу. Он у меня...
– Эюб выразительным жестом положил на край стола литой кулак.

– Не хочется мне в это влезать...
– Аркадий Иванович какое-то время помолчал. Потом пристально посмотрел на Эюба.
– А впрочем, попробуй, произнес он, явно думая о чем-то своем.
– Попробуй.

– Очень осторожно сделаю.

– Надо менять квартиру, - задумчиво, как бы говоря сам с собой, сказал Аркадий Иванович.

– Зачем менять? Такой плов тетя Даша готовит! Не надо.

– Перестань паясничать. У меня правило: больше пяти сеансов с городской квартиры не проводить. Два уже были. Так что съезжать придется. Ладно. Займись Наджафовым. Только по-умному. Сделаем так...