– Совершенно верно!
– обрадовался военный.
– Дибич. Я - Дибич.

– Боже мой, ну конечно!
– воскликнула Ася.
– Вы прямо-таки расцвели!

– Что вы! Просто - поправился. В первый раз за столько лет чувствую себя здоровым. А вы?.. Куда же опять собрались? Все еще не доехали?

– Вы, я вижу, уже... доехали, - проговорил Пастухов, останавливая медлительный взгляд на красной звезде Дибичевой фуражки.

– Да, - сказал Дибич все с той же улыбкой, - опять в армии. Формирую новые части.

– В канцелярии?
– полюбопытствовал Пастухов.
– Командовать вас, конечно, не допустят?

От Дибича будто отскакивали эти маленькие уколы. Он говорил живо, нисколько не тая восторга, что встретил приятных знакомых.

– Что там командовать! Теперь сколотить новую часть, пожалуй, хитрее, чем отбить у противника позицию. Заваруха - страсть!.. А я вас на днях вспомнил. Знаете почему? Помните солдата, который нас чуть не арестовал тогда, в Ртищеве?

– Белоглазый?

– Да, да. С одним глазом - в другом у него осколочек. Ипат Ипатьев.

– Ну?

– Так он ко мне явился добровольцем записываться. Вспомнили Ртищево, посмеялись. Смотри, говорю ему, что ты хотел учинить: человек революцию делал, а ты его в каталажку потащил... Я, когда лежал в лазарете, о вас заметку прочитал, - добавил Дибич с оттенком почтения.

– Да, - произнес Пастухов несколько властно и зажал двумя пальцами поясную пряжку Дибича.
– Скажите мне. Неужели вы не понимаете, что впутались в историю, которая обречена?

Дибич неторопливо сдвинул фуражку на затылок.

– В историю?
– переспросил он.
– Да. С большой буквы.

– Но вы будете жертвой этой большой буквы!
– резко сказал Пастухов и выпустил пряжку, немного оттолкнув от себя Дибича в пояс.

– Может быть, - серьезно согласился Дибич, но тут же, с вызывающей хитростью, как-то снизу, нацелился на Пастухова и спросил: - А если нет?

– Если нет?
– помедлил Александр Владимирович.
– Если нет, значит, я дурак.

Дибич засмеялся:

– Ну, если вы хотите...

Ася, со своим тонким чувством опасности, вмешалась, озаряя Дибича любвеобильным сиянием лица, которое он помнил с первой встречи:

– Чем же вы сейчас здесь заняты?

– Я тут с маршевой ротой из моих формирований. Провожу ее до Увека, там - перегрузка на пароходы. Фронт совсем недалеко. Вчера белые Камышин взяли. Слыхали?

Пастухов быстро взглянул на жену. Она сказала, прикрыв волнение шутливо-просительной улыбкой:

– Но значит, вы на вокзале - у себя дома! Может быть, и нас, бедных, погрузите?

– Куда же, куда вы собрались?

– Все туда же - домой.

– Домой?
– ухмыльнулся Дибич.
– Это как в сказке... Нет, правда, - в Балашов? Не легко. Но попробую.

Он затерялся в толпе, и его долго не было. Уже начинало темнеть, когда он пришел снова и сообщил, что разговаривал с комендантом вокзала, и тот ждет, чтобы Пастухов явился лично. Дибич наспех распрощался - рота его уже стояла на колесах.

Если бы в эту минуту Пастухову сказали, что ему предстоит десятеро черных суток ползти в товарном вагоне, простаивая дни и ночи на станциях и разъездах, чтобы опять приехать не туда, куда стремился, он предпочел бы раскинуть семью табором где-нибудь за полотном дороги, в Монастырской слободке, или подальше, в Игумновом ущелье, под садовым плетнем. Но он, закусив губы, добился посадки и тронулся в путь, как в плавание на утлом плоту по неизведанным водам.

Снова он попал в Ртищево, забитое вагонами, конями, платформами, ротными кухнями, интендантским сеном, некормленым скотом, поломанными автомобилями и людьми, людьми без счета. Снова он ходил по комендантам, начальникам, комиссарам, упрашивая, требуя, чтобы его пересадили на балашовский поезд. Он исхудал, истрепался. Ася потеряла сверкание своих красок, улыбка ее стала бедной. Алеша помногу спал или дремал, положив голову на колени Ольги Адамовны. Вокруг было серо от пыли и полыхало жаром иссушенных степей.

Раз поутру Пастуховы проснулись на полном ходу поезда. С громом и скрежетом сцеп вагон, раскачиваясь и гудя, летел по спуску между захудалых черных сосенок вперемежку с березнякам. Как случилось, что вагон отправили с неизвестным составом, куда мчится поезд и давно ли - никто не мог понять. Наконец на маленькой станции выяснилось, что вагон прицепили к порожняку, который гонят в Козлов.

– Наплевать, - сказал Пастухов, - я так или иначе ничего не понимаю. Не все ли равно? В Козлов ли, в Баранов...