Вскоре завиднелись скучные каменные корпуса и на большом отстоянии от них - тягучие, кое-где щербатые заборы, ограждавшие небогатую зелень. Волга сверкала вдалеке. Обожженные горы были охрово-желты.

Дорога привела на обширную садовую и огородную плантацию. Было ярко на грядках и свежо. Шла поливка сада, и подростки - девочки и мальчики в серых блузах и платьях - мотыжили лунки под яблонями. Молодежь показалась Рагозину оживленной, поодаль слышался смех. Гусёлка, как видно, успела помрачить сияние былого своего мученического нимба.

Директор был в отъезде, и Рагозину пришлось говорить тут же, в саду, с очень юной воспитательницей. Она без всякой заносчивости сказала, что знает дела не хуже директора, потому что сама из Гусёлки - прошла исправление и теперь исправляет других.

– И с успехом?
– спросил Петр Петрович недоверчиво.

– Как же иначе?

О мальчике Рагозине она ответила не моргнув глазом, так что Петр Петрович не дал ее словам никакой веры.

– Был, я знаю. Только он весной смылся.

– Как смылся?

– А как от нас смываются? Я его хорошо не запомнила, он был в мастерских, а не в садоводстве.

– Сколько ему лет, не знаете?

– Лет четырнадцать.

"Так и есть, болтает", - решил Рагозин и спросил, как пройти в канцелярию. Она показала - так вот прямо, потом наискосок, к правому корпусу. Но когда он сделал несколько шагов, она крикнула ему:

– Там никого нет. Сегодня канцелярия на картошке.

Он уехал ни с чем. Очевидно, происходила путаница, он напал на чужой след. Надо было идти совсем иным путем - не снизу, где, как в пучине, тысячеголовыми стаями мальков ходят похожие друг на друга человеческие детеныши, а сверху, откуда можно пронзить загадочную глубину разящим лучом прожектора и сразу безошибочно вырвать из стаи единственно нужную рыбку. Должны же где-нибудь находиться эти станции прожекторов - архивы, описи, книги, в которых под точной датой и точным номером значится заброшенный, наверно славный мальчишка - родной сын Петра Рагозина и его жены Ксаны...

Петр Петрович явился на службу не в духе, с порядочным запозданием. Его ожидало много народу. Вне очереди, с изрядным спором, к нему в кабинет ворвалась странная пара.

– Товарищ Рагозин! Что у вас такое творится?
– воззвал посетитель.

– Невиданно!
– в голос поддержала его спутница.

Смоляного волоса, остриженный в скобку, подобный мавру, студент в панаме и серой куртке с золотыми пуговицами сел без приглашения к столу, в то время как молодая дама, напоминавшая амазонку, продолжала стоять. Несмотря на отроковическое лицо и фигуру, она держалась удивительно солидно.

Предмет разговора заключался в том, что пять дней по столам финансового отдела безрезультатно гуляло срочное требование отдела народного образования на кредиты, задержанные по статье публичных выставок трудовых процессов школьного подотдела.

– По-вашему, пять дней - долго?
– черство спросил Рагозин.

– Неслыханно!
– прошептала девушка.

– Срочное требование! Пять дней! Скоро неделя!
– возмущался студент. Вы вставили в нашу работу палку, когда она доведена почти до самого конца.

– Нет, палка, я вижу, еще не доведена до конца, - буркнул Рагозин с недоброй улыбкой.

– Что вы хотите сказать?.. Из-за каких-то денег!
– презрительно заметила партнерша студента, в то время как тот снял панаму и зловеще взбил художническую свою прическу.

– Подотдел командировал нас, как устроителей выставки, чтобы получить нужную нам сумму. Выставка раскинута, а мы не можем ее открыть, потому что нет денег, чтобы напечатать каталог и приглашения.

– Это наши деньги, а не ваши. Вы - только касса, - опять заметила барышня, выговорив слово "касса" с отвращением, точно это было пресмыкающееся.

– Мы открываем городскую выставку детского рисунка и скульптуры, настойчиво продолжал студент, - чтобы впервые показать достижения трудовой школы и других воспитательных...

– Ну и открывайте, пожалуйста, - прервал Рагозин.
– Я тут при чем?

– Ах, ни при чем? Тогда где наши деньги, которые вы незаконно задержали?
– рассерженно сказала девушка.

Рагозин ответил, сжав зубы:

– Денег на это дело сейчас не будет, и времени говорить дольше у меня тоже нет. До свиданья.

– Позвольте! От каталога мы откажемся, но хотя бы только напечатать приглашения!
– неожиданно взмолился студент, и лицо его, посветлев, утратило сходство с мавром.

– Напечатайте ваше приглашение в газете.

– Но... но у нас и на газету нет!

Рагозин засмеялся.

– Что я могу сделать, дорогие товарищи! Поймите, есть нужда куда острее, чем с вашей детской затеей.

– Затеей?
– потрясенно проскандировала девушка и круто поставила кулачки на край стола.
– Вы здесь сидите и за своими счетами ничего не видите, что делается в мире! Вы оторвались от действительности, как настоящий бюрократ.