В середине комнаты на полу лежала развалившаяся стопка комиксов о Тинтине и Астериксе.

— Черт, — увидев их, восхищенно сказал я, — неплохое собрание.

Глаза мистера Дака широко раскрылись. Затем он подбежал к двери спальни и боязливо выглянул наружу.

— Ричард, — прошипел он, оборачиваясь ко мне с назидательно поднятым пальцем. — Ты не должен так говорить!

— О чем это ты, черт возьми?

Его маленькое личико стало пунцовым, и он взмахнул руками:

— Тс-с… Тебя могут услышать!

— Но…

— Никаких «но»! — он понизил голос до шепота. — За ругань в этом доме берут штраф в два пенса!

— А… Хорошо. Я больше не буду.

— Ладно, — с серьезным видом сказал он. — Я должен был взять с тебя деньги, но ты не знал о правиле, поэтому оставим это.

— Спасибо. — Я подошел к валявшимся на полу комиксам и поднял один из них.

«Сигары Фараона».

— Тебе нравится Тинтин, да?

— Я обожаю Тинтина! А ты? У меня есть все комиксы «Тинтин», кроме одного.

— А у меня ни одного.

— Даже «Голубого лотоса»?

— Только на французском.

— Точно! Вот почему у меня его нет. Меня это просто бесит.

— Нужно, чтобы кто-нибудь пролистал его с тобой. Мне помогла мама. Неплохая вещь.

Мистер Дак пожал плечами:

— Моя мама не знает французского.

— Понятно…

— А тебе что больше всего нравится?

— Ха… Сложный вопрос. — Я секунду-другую обдумывал ответ. — Только не «Тинтин в Америке».

— Конечно, нет. И не «Изумруд Кастафьоре».

— Нет… Наверное, «Тинтин в Тибете». Или «Краб с золотыми клешнями». Не могу выбрать.

— А мне знаешь что больше всего нравится?

— Что?

— «Пленники солнца».

Я кивнул:

— Хороший выбор.

— Да. А знаешь, что еще мне нравится?

— Ну.

Мистер Дак подошел к своей кровати, нагнулся и пошарил под ней. Из-под нее он вытащил большую книгу в красном переплете с золотым тиснением. На ней было написано: «Тайм. Десять лет в фотографиях: 1960–1970».

— Это книга отца, — беззаботно сказал он и кивнул мне, приглашая сесть рядом. — Вообще-то мне даже не разрешают держать ее в своей комнате. Знаешь почему?

— Почему?

— В этой книге… — он сделал театральную паузу и добавил: — здесь есть фотография девочки.

Я фыркнул:

— Ну и что?

— Голой девочки.

— Голой?

— Хочешь посмотреть?

— Конечно.

— О'кей… Сейчас. — Мистер Дак начал перелистывать страницы. — Она где-то там, в середине… Ага! Нашел!

Я взял у него альбом и положил его себе на колени.

Девочка была действительно абсолютно голой. Ей, наверное, было лет десять-двенадцать. Она бежала по проселочной дороге.

Мистер Дак наклонился ко мне и придвинулся к самому моему уху:

— Можно разглядеть все, — возбужденно прошептал он.

— Так оно и есть, — согласился я.

— Все! Все ее титьки! — Он захихикал и прикрыл рот руками. — Все!

— Да, — сказал я, но неожиданно что-то показалось мне не так. Что-то непонятное было в этой фотографии.

Я обратил внимание, что прилегающие к дороге поля были какие-то странные и плоские. Затем я заметил несколько смутно различимых домов на заднем плане, которые были как будто в дыму. Девочка плакала. Она бежала, рассставив руки в стороны, вместе с другими детьми. Несколько солдат безразлично наблюдали за ними.

Я нахмурился. Я смотрел то на девочку, то на солдат, то снова на девочку, как будто мои глаза не знали, на кого смотреть. Я не понимал, что они видят.

— Черт, — пробормотал я и громко захлопнул книгу.

Мистер Дак привстал.

— Ну уж извини, Рич, — сказал он. — Я тебя предупреждал — не ругаться. На этот раз тебе придется раскошелиться.

Глаза у Джеда были расставлены немного шире, чем у меня, поэтому мне потребовалось некоторое время, чтобы навести резкость, и только тогда вместо двух неясно очерченных кругов я увидел один отчетливый круг. Потом еще пришлось, опираясь на локти, долго вглядываться в море, так как при малейшем движении картина смещалась примерно на полтора километра в сторону. Несколько секунд я искал полоску песка и растущие в ряд зеленые пальмы, а найдя, едва ли не сразу наткнулся на пять знакомых фигур. Они были там же, где и вчера утром, а также почти каждое утро за прошедшие девять дней. Только четыре дня назад на пляже никого не оказалось. Мы немножко забеспокоились, но они снова появились из-за деревьев часа через два.

— Они все еще там, — сказал я.

— От них всего можно ожидать.

— Ага.

— На песке лежат.

— Похоже, один стоит, но не двигается.

— Все пятеро на месте.

Я помедлил с ответом:

— Пятеро, да. Все там.

— Хорошо. — Джед тихо кашлянул в руку. Поскольку мы находились недалеко от полей с марихуаной, нам нельзя было шуметь и, кроме того, нельзя было курить, что оказалось тяжелым испытанием для моих нервов. — Хорошо.

Первый проведенный вместе с Джедом день начался для меня плохо. Я проснулся в паршивом настроении. В памяти еще оставался сон, и потом, я испытывал легкую досаду от того, что больше не буду ловить рыбу. Но как только Джед рассказал мне об этих людях, я все понял. Меня охватила паника, и я начал непрерывно, как мантру, повторять: «Это самое худшее, что могло случиться». Джед терпеливо ждал, когда я успокоюсь. В конце концов я перестал нервничать, и у Джеда появилась возможность вставить слово, поэтому я смог вникнуть в ситуацию.