Тетерев (сморщив лицо, сквозь зубы). Зачем унижение? Надо уважать себя...

Татьяна. Ну, хорошо... оставим это! (Пауза.) Скажите мне что-нибудь... про себя! Вы никогда не говорите о себе... Почему?

Тетерев. Предмет большой, но неинтересный.

Татьяна. Нет, скажите! Почему вы... так странно живете? Вы кажетесь мне умным, даровитым... Что случилось с вами в жизни?..

Тетерев (скалит зубы). Что случилось? О, это длинная и скучная история... если ее рассказывать своими словами...

Я

Солнца, счастья шел искать...

Наг и бос вернулся вспять,

И белье и упованья

Истаскал в своем скитанье.

Но это объяснение красиво слишком для меня... хотя оно и кратко. К нему добавить надо, что в России удобнее, спокойнее быть пьяницей, бродягой, чем трезвым, честным, дельным человеком. (Входят Петр и Нил.) Только люди безжалостно прямые и твердые, как мечи, - только они пробьют... А! Нил! Откуда?

Нил. Из депо. И после сражения, в котором одержал блестящую победу. Этот дубиноголовый начальник депо...

Петр. Наверное, тебя скоро прогонят со службы...

Нил. Другую найду...

Татьяна. Знаешь, Петр, Шишкин поругался с Прохоровым и, не решаясь сказать это тебе лично...

Петр (сердито, раздражаясь). Черт бы его побрал! Это... возмутительно! В какое идиотское положение он ставит меня перед Прохоровым? И, наконец, лишает возможности быть полезным другому товарищу...

Нил. Ты погоди сердиться! Узнал бы прежде - кто виноват?

Петр. Я это знаю!

Татьяна. Шишкину не понравилось, что Прохоров антисемит...

Нил (смеясь). Ах, милый петушок!

Петр. Ну, да! Тебе это нравится. Ты тоже совершенно лишен чувства уважения к чужим взглядам... дикие люди!

Нил. Постой! Ты сам-то разве склонен юдофоба уважать?

Петр. Я ни в каком случае не сочту себя вправе хватать человека за глотку!

Нил. А я - схвачу...

Тетерев (разглядывая спорящих поочередно). Хватай!

Петр. Кто дал... кто дал вам это право?

Нил. Прав - не дают, права - берут... Человек должен сам себе завоевать права, если не хочет быть раздавленным грудой обязанностей...

Петр. Позволь!..

Татьяна (тоскливо). Ну, закипает спор... бесконечный спор! Как вам не надоедает?..

Петр (сдерживаясь). Извини, я не стану больше! Но, право же, - ведь этот Шишкин ставит меня...

Татьяна. Я понимаю... он глупый!

Нил. Он славный парень! Не только не позволит наступить себе на ногу, - сам первый всякому наступит! Хорошо иметь в себе столько чувства человеческого достоинства...

Татьяна. Столько ребячества, хотел ты сказать?

Нил. Нет, я не ошибся. Но пусть - это ребячество - и все-таки хорошо!

Петр. Смешно...

Нил. Н-ну, когда единственный кусок хлеба отшвыривается прочь только потому, что его дает несимпатичный человек...

Петр. Значит, тот, кто швыряется хлебом, недостаточно голоден... Я знаю, - ты будешь возражать. Ты сам таков... ты тоже... школьник... Вот ты на каждом шагу стараешься показать отцу, что у тебя нет к нему ни капли уважения... зачем это?

Нил. А зачем это скрывать?

Тетерев. Дитя мое! Приличие требует, чтоб люди лгали...

Петр. Но какой смысл в этом? Какой?

Нил. Мы, брат, не поймем друг друга... нечего и говорить. Все, что делает и говорит твой отец, - мне противно...

Петр. Мне тоже противно... может быть! Однако я сдерживаюсь. А ты постоянно раздражаешь его... и это раздражение оплачиваем мы - я, сестра...

Татьяна. Да будет вам! Ведь скучно же это!

(Нил, взглянув на нее, отходит к столу.)

Петр. Тебя беспокоит разговор?

Татьяна. Мне надоело! Одно и то же... всегда одно и то же!

(Входит Поля с кринкой молока в руке. Видя, что Нил мечтательно улыбается, она оглядывает публику и говорит.)

Поля. Смотрите, какой блаженный!

Тетерев. Ты что смеешься?

Нил. Я? Я вспоминаю, как отчитывал начальника депо... Интересная штука - жизнь!

Тетерев (густо). Аминь!

Петр (пожимая плечами). Удивляюсь! Слепыми, что ли, родятся оптимисты?

Нил. Оптимист я или что другое, - это неважно, - но жить - мне нравится! (Встает и ходит.) Большое это удовольствие - жить на земле!

Тетерев. Да, любопытно!

Петр. Вы оба - комики, если вы искренние люди!