– Нет, как это он ляпнул прямо в зенки тебе - хо-хо! "Ворует Карп?" "Ворует!" Хо-хо-хо!

Когда хозяин засмеялся, Илья почувствовал, что в сердце его вспыхнула мстительная радость, он с торжеством взглянул на Карпа и с благодарностью на хозяина. Карп прислушался к хозяйскому смеху и тоже выпустил из горла осторожный смешок:

– Хе-хе-хе!..

Но Строганый, услыхав эти жиденькие звуки, сурово скомандовал:

– Запирай лавку!..

Когда Илья шёл домой, Карп, потрясая головою, говорил ему:

– Дурак ты, дурак! Ну, сообрази, зачем затеял ты канитель эту? Разве так пред хозяевами выслуживаются на первое место? Дубина! Ты думаешь, он не знал, что мы с Мишкой воровали? Да он сам с того жизнь начинал... Что он Мишку прогнал - за это я обязан, по моей совести, сказать тебе спасибо! А что ты про меня сказал - это тебе не простится никогда! Это называется глупая дерзость! При мне, про меня - эдакое слово сказать! Я тебе его припомню!.. Оно указывает, что ты меня не уважаешь...

Илья слушал эту речь, но плохо понимал её. По его разумению, Карп должен был сердиться на него не так: он был уверен, что приказчик дорогой поколотит его, и даже боялся идти домой... Но вместо злобы в словах Карпа звучала только насмешка, и угрозы его не пугали Илью. Вечером хозяин позвал Илью к себе, наверх.

– Ага! Ну-ка, поди-ка!
– проводил его Карп зловещим восклицанием.

Войдя наверх, Илья остановился у двери большой комнаты, среди неё, под тяжёлой лампой, опускавшейся с потолка, стоял круглый стол с огромным самоваром на нём. Вокруг стола сидел хозяин с женой и дочерями, - все три девочки были на голову ниже одна другой, волосы у всех рыжие, и белая кожа на их длинных лицах была густо усеяна веснушками. Когда Илья вошёл, они плотно придвинулись одна к другой и со страхом уставились на него тремя парами голубых глаз.

– Вот он!
– сказал хозяин.

– Скажите, пожалуйста, какой!
– опасливо воскликнула хозяйка и так посмотрела на Илью, точно раньше она никогда не видала его. Строганый усмехнулся, погладил бороду, постучал пальцами по столу и внушительно заговорил:

– Позвал я тебя, Илья, затем, чтобы сказать тебе - ты мне больше не нужен, стало быть, собирай свою хурду-мурду и уходи...

Илья вздрогнул, удивлённо раскрыл рот и, повернувшись, пошёл вон из комнаты.

– Стой!
– сказал купец, протянув к нему руку, и, стукнув по столу ладонью, повторил тоном ниже: - Стой!

Затем он поднял палец кверху и солидно, медленно заговорил:

– Позвал я тебя не за одним этим... Нет!.. Поучить тебя надо... Надо объяснить тебе,- почему ты стал мне вреден? Худа ты мне не сделал, паренёк грамотный, не ленивый... честный и здоровый... Всё это - козыри. Но и с козырями ты мне не нужен... Не ко двору... Почему, - вопрос?..

Илья удивился: его хвалят и - гонят вон. Это не объединялось в его голове, вызывало в нём двойственное чувство удовольствия и обиды. Ему казалось, что хозяин сам не понимает того, что он делает... Мальчик шагнул вперёд и почтительно спросил:

– Вы меня за то прогоняете, что я - с ножом давеча?..

– А, батюшки!
– испуганно воскликнула хозяйка.
– Какой дерзкий! Ах, господи!..

– Вот!
– сказал хозяин с удовольствием, улыбаясь Илье и тыкая пальцем по направлению к нему.
– Ты - дерзок! Именно так! Ты - дерзок... Служащий мальчик должен быть смирен, - смиренномудр, как сказано в писании... Он живёт на всём хозяйском... У него пища хозяйская, и ум хозяйский, и честность тоже... А у тебя - своё... Ты, например, в глаза человеку лепишь - вор! Это нехорошо, это дерзко... Ты - ежели честный - мне скажи об этом тихонько скажи... Я уж сам определю всё, я - хозяин!.. А ты вслух - вор!.. Нет, ты погоди... Коли из троих один честен - это для меня ничего не значит... Тут особый счёт надобен... Если же один честен, а девять подлецы, никто не выигрывает... Но человек пропадает. А ежели семеро честных на трёх подлецов - твоя взяла... Понял? Которых больше, те и правы... Вот как о честности рассуждать надо...

Строганый отёр ладонью пот со лба и продолжал:

– Опять же - хватаешь ты ножик...

– О господи Исусе!
– с ужасом воскликнула хозяйка, а девочки ещё плотнее прислонились одна к другой.

– Сказано - взявши нож, от него и погибнешь... Вот почему ты мне лишний... Так-то... На вот тебе полтинку, и - иди... Уходи... Помни - ты мне ничего худого, я тебе - тоже... Даже - вот, на! Дарю полтинник... И разговор вёл я с тобой, мальчишкой, серьёзный, как надо быть и... всё такое... Может, мне даже жалко тебя... но неподходящий ты! Коли чека не по оси - её надо бросить... Ну, иди...

Речь хозяина Илья понял просто - купец прогонял его потому, что не мог прогнать Карпа, боясь остаться без приказчика. От этого Илье стало легко и радостно. И хозяин показался ему простым, милым.

– Прощайте!
– сказал Илья, крепко сжав в руке серебряную монету. Покорно благодарю!

– Не на чем!
– ответил Строганый, кивнув ему головой.

– А-я-яй! Ни слезинки не выронил!..
– донёсся вслед Илье укоризненный возглас хозяйки.

Когда Илья, с узлом на спине, вышел из крепких ворот купеческого дома, ему показалось, что он идёт из серой, пустой страны, о которой он читал в одной книжке, - там не было ни людей, ни деревьев, только одни камни, а среди камней жил добрый волшебник, ласково указывавший дорогу всем, кто попадал в эту страну.