– Где это ты так мускулатурку поднакачал?
– поинтересовался Сергей хрустя пальцами правой руки.

– А чем здесь еще заниматься?
– вместо ответа спросил Анджело. Стереовизор осточертел, книжки я все перечитал, вот и остается мускулатурку качать. Мы все так, а иначе свихнешься.

– Анджело, - напомнил кто-то.

– Да, конечно. Слушай меня, Сергей, я расскажу тебе кое-что, а ты скажешь прав я или нет. Ты не сумасшедший...

– Нет, - перебил Сергей.

– Я вижу, - улыбнулся Анджело, улыбка у него была такая же жесткая и напряженная, как и он сам.
– Тебе снятся сны, снятся уже много лет. Сначала они были обычными снами, - Сергей дернулся, он уже и забыл, что все это начиналось с обычных сновидений, не ночных кошмаров, а может несколько странных по содержанию, но мягких по сути снов. Анджело продолжал.
– У этих снов была одна странность - они продолжали друг друга. Потом они становились все более реалистичными и наконец ты уже не мог понять где сон, а где реальная жизнь.

Сергей кивнул, не в силах сказать и слова. Анджело продолжил:

– Потом в этих снах началась война. Ты заметил странную вещь: человек, которого ты знал появлялся в твоем сне, погибал там, а потом ты просыпался и находил этого человека мертвым. Ты заметил еще одну вещь - дата дня, в котором ты живешь совпадает с датой дня, который тебе снится только с небольшой разницей ровно в тысячу лет. Ты задумываешься над этим, начинаешь докапываться до правды и оказываешься здесь. Так?

Значительно сложнее, подумал Сергей, но в общем верно.

– Практически, - сказал он вслух.
– И ты не боишься рассказать об этом совершенно незнакомому человеку?

– А чего бояться, разве я уже не в психушке? Я псих. Какой с меня спрос? Что хочу, то и мелю - это все бред сумасшедшего.

– А откуда ты знаешь обо мне все то, что рассказал?

– Здесь все такие, - с горькой усмешкой сообщил Анджело.

– А эти тоже?
– спросил Сергей, кивнув на забившиеся по углам тени.

– Эти? Х-ха!
– Анджело двинулся к ближайшему серому человеку, сидящему в углу.
– Хочешь фокус покажу?
– спросил Анджело и не дожидаясь ответа схватил человека вжавшегося в стену за плечо и развернул к себе лицом.

Анджело снова изменился в мгновение ока.

Опять перекошенное лицо, опять слюни, только глаза теперь не пустые, а с бешеным блеском. Анджело жутко загримасничал, лицо его пришло в хаотичное движение, из горла вырвался дикий смех, сменился воем, плачем, какой-то совершенно невообразимой гаммой звуков. Псих, сидящий в углу, посерел еще сильнее, хотя сильнее уже казалось некуда, вжался в стену, что-то жалко залопотал. Анджело перестал гримасничать и вопить и тихо тоскливо заныл. Сумасшедший резко распрямился, вскочил и кинулся на Анджело. Анджело увернулся, и псих пролетев мимо грохнулся на пол, вскочил слепо ломанулся вперед и наткнувшись на стену стал бешено об нее колотиться, как бабочка летящая на свет и не замечая, что от освещенной комнаты ее отделяет окно, бьется о стекло.

Анджело снова выглядел, как нормальный человек. Он подошел к Сергею. Сергей стоял, как громом пораженный, не в силах выдавить ни слова.

– Вот так и живем. Качаем мускулатурку и косим под психов, чтобы не стать ими на самом деле.

– Ты, - выдавил Сергей.
– как...

Н-нельзяже так изгаляться над человеком.

– Он уже не человек. А ты смотри и учись, что тебе надо изобразить. Чем быстрее ты поймешь, тем быстрее вживешься в образ.

Сергей смотрел на сумасшедшего, который больше не бесился, а тихо скулил в углу. Он услышал голос Анджело:

– Посмотри-посмотри. Ты должен стать таким, чтобы не свихнуться на самом деле.

Стать таким. Сергей посмотрел на жалкое нервно всхлипывающее существо в углу. Стать таким? Уж лучше сдохнуть.

Часть четвертая.

Ах ты, ночь!

Что ты, ночь, наковеркала?

Я в цилиндре стою.

Никого со мной нет.

Я один...

И разбитое зеркало...

С. Есенин.

"...Я прожил здесь уже десять дней и больше этого не вынесу!"

Сергей сунул огрызок карандаша за ухо и посмотрел на то, что написал. Тяжело вздохнув, он сложил лист и сунул его за пазуху. Он действительно пробыл в психушке десять суток и нервы его были на пределе. Он посещал общую палату, смотрел, как Анджело издевается над сумасшедшими, пытался изобразить то, что от него требовалось и чувствовал, что еще немного и он действительно свихнется.

Огромная рыжая медсестра, которая отводила и забирала его из общей палаты, смотрела на него с жалостью и затаенным разочарованием:

– Бедненький, - вздыхала она.
– а был такой нормальненький.

– Я и сейчас нормальный, - криво улыбался Сергей.

Но сестра только качала головой и уходила. Оставшись в одиночестве, Сергей доставал лист бумаги, огрызок карандаша и начинал писать.

"Я понимаю, что у меня выходит, но как бы не свихнуться на самом деле... Страшно!"

Дальше слово "СТРАШНО" расписывалось на разные лады и по бумаге начинали струиться непонятные узорчики и рожицы. Потом Сергей спохватывался замалевывал рисунки и убирал карандаш и бумагу.

Прошла еще неделя и Сергей отчетливо ощутил, что ему осталось совсем немного до сдвига. Он лежал на полу и смотрел в потолок в голове носились остатки упорядоченных когда-то мыслей. Он вспоминал то, что было давно и то, что произошло с ним недавно. Он вспоминал тех, кого никогда уже не увидит, а еще он вспоминал Виктора. Воспоминания, мягкие стены, муха, ползущая по потолку. Он чувствовал себя отвратительно, ему казалось, что он старый разбитый и больной. Он не мог понять чего он хочет, он знал только, что ему нужен покой в душе, надежная опора под ногами, человек, который бы его понял и принял без всяких оговорок. А кто в этом не нуждается? Но тот человек, который был ему нужен был мертв, в голове царил хаос, в горле сидел комок, а в груди что-то сильно сжало и категорически отказывалось отпускать.