– Это не я. Я этого не делал, - трагическим шепотом твердил Рамон, обращаясь к скорбящей паре.
– Я не хочу, чтобы вы думали на меня.

Теодор получше пригляделся к Рамону, решив, что тот был просто пьян. Но нет, Рамон, напротив, оказался совершенно трез.

– Сеньора и сеньор Бальестерос, - вмешался Теодор, перебивая Рамона. Он обменялся с ними рукопожатиями и учтиво поклонился.
– Мы все потрясены случившимся. Я хочу, чтобы вы считали меня своим другом. Ваша дочь была мне очень дорога.
– Он осознавал, что его знания испанского языка было не достаточно для такого случая, и фразы получались до неприличия простыми и незамысловатыми. В серых с коричневыми прожилками глазах мужчины - они так были похожи на глаза Лелии - стояли слезы.

– Gracias 1), - только и смог сказать он.

________________________________

1) Спасибо (исп.)

– Я хочу, чтобы вы знали о том, что я невиновен, - продолжал канючить Рамон.

– Ну что, ты Рамон, - быстро отозвался Теодор, - не думаю, что они...

– Они должны мне поверить!
– отрезал Рамон, сбрасывая руку Артуро со своего плеча.

– Он переживает больше любого из нас, - извиняющимся тоном пояснил Артуро, обращаясь к родителям, и отец Лелии кивнул, очевидно, желая побыстрее отделаться от столь назойливого собеседника.

– Лелия меня любила, - продолжал Рамон.
– Меня ложно обвинили. Вы ведь понимаете, не так ли?

– Да-да, конечно, - поспешно согласился отец Лелии, друзья которого уже тем временем настойчиво тянули его за рукав, пытаясь увести с кладбища.

– Мы все понимаем, - бесцветным голосом проговорила сеньора Бальестерос, как будто ей было совершенно безразлично, кто убил её дочь, и в данный момент имело значение лишь то, что она была мертва. Кроме Лелии у них была ещё одна дочь, но она вышла замуж и уехала в Южную Америку. Так что Лелия была их любимицей.

Рамона же, похоже, подобный исход разговора категорически не устраивал.

– Можно я приеду проведать вас в Веракрус?

Тяжко вздохнув, мать Лелии попыталась соблюсти приличия.

– Ну конечно же, Рамон, мы всегда будем рады вас видеть.

– Вы же верите, что я невиновен, ведь верите, да?
– не унимался Рамон, хватая за плечо сеньора Бальестероса.

– Конечно, Рамон, они тебе верят, - сказал Теодор, пытаясь положить конец всеобщему замешательству, хотя в тот момент он и подумал о том, что вряд ли невиновный человек станет поднимать столько шуму, и что, возможно, Бальестерос думают о том же.

– Я обязательно приеду к вам в Веракрус, - пообещал Рамон.
– До свидания. Adios 1).

_______________________________

1) Прощайте (исп.)

– Adios, Рамон, - сказала сеньора Бальестерос.

Рамон глядел вслед удаляющейся супружеской чете, и казалось, что он вот-вот снова бросится за ними вдогонку.

Толпа заметно поредела. Теодор и Артуро переглянулись.

– Ты уж позаботься о нем, ладно?
– попросил Теодор.

– Si. Делаю все, что в моих силах. Жена мне помогает. Он ведь не спит по ночам.

– Наверное, тяжко ему пришлось в полиции?

– Еще бы!
– отозвался Артуро.
– Рамон не знает, как разговаривать с полицейскими. Но зато они знают, как обращаться с ним!

Ольга Веласкес и супруги Идальго стояли поодаль и о чем-то переговаривались, то и дело поглядывая на Рамона.

– Что бы вы там себе ни думали, а только я не делал этого!
– внезапно во всеуслышание объявил Рамон.

Никто на это ничего не ответил, и даже не сдвинулся с места.

– Тео, ты будешь сегодня у нас?
– спросила у него Хосефина. Она устраивала поминальный обед, на который должны были собраться родственники Лелии и несколько её самых близких друзей.

– Вряд ли, Хосефина, надеюсь, вы извините меня, - ответил Теодор.

– Очень жаль. Конечно, я хотела пригласить и Рамона, но, похоже, он немного не в себе. Что ж, не будем о грустном, - сказала она, печально улыбнувшись, и лишь тот, кто был знаком с ней так же близко, как Теодор, мог заметить некоторую холодность её тона.
– Adios, Тео.

Теодор склонился над её рукой, а затем удалился в сопровождении Ольги и супруг Идальго.

– Если он этого не делал, то почему ему кажется, что все думают на него?
– с некоторым презрением в голосе спросил Карлос Идальго.
– Уж лучше бы помалкивал себе...

– Карлос..., - взмолилась Изабель.

– На рузве ты сама не говорила от этом?
– возразил жене Карлос, делая неопределенный жест дрожащей рукой, которую он тут же спрятал обратно в карман плаща.
– Так что до тех пор, пока он в конце концов не сознается в содеянном...
– Карлось презрительно фыркнул.
– Он же все действует на нервы! Вот погодите! Он ещё припомнит какие-нибудь мелкие фактики, которыми сам себя и загонит в угод - рано или поздно это случится. К тому все и идет. Не знаю, чего он тянет...