– У Саветской власти нэт сэкрэтов от трудящихся. Ну развэ что очэнь нэмного, - старик переложил трубку в левую руку.
– А это савсэм малэнький сэкрэт. Товарищ Павел Флорэнский - очень, очень талантливый человэк. Он изобрел электроинтегратор. Ви называете это кампью... терь (тут Сталин запнулся).
– Канечно, это бил очэнь простой кампьютерь. Но он работает. Есть мнэние, что товарища Флорэнского надо отмэтить. А ви как считаете, товарищ Ягода?

2010 год. Соловки. Подземный комплекс А404 "Интеллигенция", сектр "Евразийцы".

– Как вы себя чувствуете, Георгий Семенович?

– Хе-хе... Отвечу вам по-русски, Виталий Германович - как говно в проруби. Отвратительно. Но это, так сказать, телесным составом. Хе-хе... что касается душевного моего состояния...

– Понимаю.

– Ничего-то вы не понимаете, Виталий Германович! Вы, так сказать, офицер, белая кость, для вас идея важнее жизни. А я вот всегда интересовался вопросами жизни... Помнится, выпустил одну брошюрку... ну да я же вам рассказывал, еще тогда, в апреле семнадцатого. Хе-хе... Однако, никак не могу согреться. Знобит...

– Меня тоже знобит. Это пройдет.

– Ледок, ледок-то не пройдёт... это вы, батенька, обманывать себя изволите. Через этакую штуку пройти без ободранных бочков затруднительно...

– Все-таки это не настоящая смерть.

– Ничего-то вы, батенька, не поняли. Куда уж настоящее... А, вот и он. Здравствуйте, здравствуйте, драгоценнейший Евгений Степанович! С воскресеньицем вас! Так сказать, смертью смерть поправ...

– Давайте не будем кощунствовать хотя бы сейчас, Георгий Семенович. Вы знаете, мне это никогда не нравилось.

– Давайте не фарисействовать, Евгений Степанович! Я, кажется, не давал никакого повода...

– Ну вот, опять началось. Вы и на том свете лаяться будете?

– Так мы уже на нем побывали, дражайший...

– Давайте не будем профанировать то, что профанировать нельзя. С догматической точки зрения мы не были мертвы. Наши души находились подле тел и воспринимали реальность, хотя и пассивно. Это не более чем глубокий сон. Мы не Лазари, Георгий Семенович, и не надо смешивать рукотворное и нерукотворное. Именно здесь, именно сейчас, именно нам, как никогда, необходимо трезвое, я подчеркиваю, трезвое восприятие реальности такой, какая она есть, а не останавливаться на субъективных переживаниях, каковы бы они не были...

– Господа-товарищи! Эй! Есть врачи?

– Я врач. Что случилось?

– Кажется, перелом.

– Да, кости у нас у всех хрупкие. Иду-иду. Господа, отложим этот спор. Моя принципиальная позиция, впрочем, ясна.

– Врачи есть, спрашиваю?

– Иду, иду.

2010 год. Колыма. Подземный комплекс 9-Щ453.

– Товарищ полковник!
– молоденький лейтенант чуть не плакал.
– Каждый второй...

– Что ещё? В чем дело?

– То же самое, товарищ полковник!

– Они хоть живы?

– Живы, товарищ полковник... но... эта... ни соображают ни хера. Глаза стеклянные, во...

– Остановить разморозку сектора. Чернова ко мне.

– Есть!
– лейтенант с синим лицом, в полуистлевшей форме, лихо козырнул и побежал по коридору.

Полковник склонился над картой комплекса и обвел красным карандашом еще один сектор.

Снизу донёсся дикий крик - это орал какой-то бедняга, - наверное, из восточного сектора. Полковник поморщился: раствора на всех не хватало, так что люди иногда просто сходили с ума от боли в отмороженных мышцах.

За железной дверью забухали сапоги.

– Товарищ полковник! Старший лейтенант Чернов по вашему приказанию прибыл!

– Вольно, лейтенант. Доложите обстановку.

– Разморозка личного состава лагеря идет по плану. По невыясненным причинам возникли трудности с восточными секторами. Много мертвых, еще больше полуотмороженных. Работы остановлены до вашего распоряжения.

– Вы их видели?

– Так точно, товарищ полковник.

– Давайте без формальностей. Как они?

– Если без формальностей, то хуёво, товарищ полковник, - молодцеватый Чернов, уже неделю как живой и потому похожий на человека, позволил себе едва заметно усмехнуться в усы.
– Ну дурачки, одним словом. И глаза такие... знаете...

– Знаю. Скажи главное: они приказы понимают?

– Да, приказы выполняют. Рявкнешь по-нашему, они на раз всё делают, как на маневрах.

– Оружие держать в руках могут?

– Не зна... так точно, товарищ полковник. Легкое стрелковое оружие могут.