Шрифт:
– В таком случае продолжить разморозку сектора.
– Но...
– Никаких но. В стране сам знаешь что творится. Контрреволюция. Нам понадобится каждый штык, каждый винт. Пришли мне Рыбина.
– Который штрафбатом командовал?
– Того самого. Справится Рыбин. А не справится...
– Так продолжать?
– Да. Ступай.
– Есть!
– Чернов приложил руку к полинявшей фуражке и скрылся за дверью.
2010 год. Самара.
– С-сволочь, - обессиленно сказал Лысый, бросая в сторону окровавленную тряпку.
– Никак?
– бородатый кавказец ухмыльнулся, но глаза остались серьезными и холодными.
– Ничего его не берет. Мы уж чего с ним только не делали...
– Зрачки смотрел, уродец?
– кавказец уже не улыбался.
– Да. Боли не чувствует. Ему яйца калёными щипцами рвали, а ему хоть бы хны.
– Они все такие? Как ты думаешь, Лысый?
– Да нет вроде. Командуют-то ими, небось, нормальные. А эти зомби какие-то. Откуда они только взялись? И форма какая-то странная. Тряпки как будто хуй знает сколько в луже лежали. Не гнилые, а вот как бы...
– Хватит пиздить, - в комнату вошел Ханчик. Лысому достаточно было краем глаза глянуть на него, чтобы понять: дело действительно плохо.
– Так, братва, слушай сюда. Надо уёбывать.
– Ты чего? Мы ж весь город держали. Нас Масуд на такие бобы поставит, что...
– Ты не понял? За бугор надо уёбывать. В городе местные сбесились.
– Они ж всегда...
– Всегда. А когда эти появились, они с цепи сорвались. Набережную сейчас громят.
– Там же наши были.
– Их всех порезали.
– Эти, отморозки?
– Нет, местные бараны. Уходим, быстро.
В стекло ударила автоматная очередь.
2010 год. Москва. Кремль.
– Товарищ Сталин, это же все контра недобитая. Шлёпнуть в патоку, и все дела.
– Нэ тарапитэсь, товарищ Тухачевский. Послушаэм товарища Бухарина.
– Если вы уж предоставили мне слово, Иосиф Виссарионович, то я хотел бы предостеречь от поспешных решений. Пока у нас работает фактор внезапности. Никто ничего не понимает. Но нам нужна как минимум еще неделя, а за это время контра может организовать саботаж...
– Ви не чувствуете момента, товарищ Бухарин. Какой саботаж? Они ужэ всё что маглы разрюшили до нас. Ничэго нэ работает. Когда наши вошли в Самару, помните что било?
– Да, но...
– Это називается триумфальное шествие саветской власти. Как ви думаете, товарищ Каменев?
* * *
* *
*
2032 год. Москва. Улица Маршала Конева. Ночь.
Серебристая "Победа" лихо тормознула у самой кромки тротуара. В салоне загорелся мягкий свет, потом тихо стукнула дверь, и из машины выпорхнула девушка. Не оглядываясь, она побежала по мостовой, по-конски цокая высокими каблучками.
Подбежав к стоявшему на тротуаре мужчине, она уткнулась в широкую мужскую грудь, и отчаянно, по-детски, разревелась.
– Дашка... Голова садовая...
– он неуклюже гладил её по спине, вздрагивающей от рыданий.
– Ну что тут поделаешь...
– Его отправляяяяяют... в Гермаааанию... и он говорит, чтобы я его не ждалаааа...
– Глупая Дашка. Он же тебя любит.
– А я его не люблю!
– Дарья по-кошачьи отпрянула от отцовской груди. Слезы мгновенно высохли, только губы предательски подрагивали.
– Мне он больше не нужен! Вот дядя Гена...
– Опять ты про дядю Гену. Ты пойми, дядя Гена - отморозок. Ему знаешь сколько лет?
– Сколько бы ни было! Папа, я давно хочу тебе сказать...
– Да знаю я, знаю. Дарья, ты большая девочка. Это несерьёзно. Он же не совсем живой.
– Я его люблю. Для меня он живее всех живых.
2032 год. Москва. Личное письмо.
"Дорогая Даша. Мы так и не поговорили. Да я и сам не хотел тебе это говорить. Я не знаю, как ты к этому отнесешься. В общем, я наврал тебе про Германию. Я подал заявление о приёме в Коммунистическую Партию Советского Союза, и сегодня райком дал положительный ответ.
Мой кандидатский срок - до 2078 года. Я не хочу приглашать тебя на заморозку, да тебя и не пустят, потому что ты не родственница. Не надо слёз. Я уже не мальчик. Я хочу приносить пользу своей великой Родине, и стать настоящим большевиком. А ты меня знаешь. Оставаться попутчиком, как твой папа, я не хочу. А другого пути нет. Ну вот и всё. Прощай. Извини, что так вышло. Передай привет дяде Гене. Павел."
* * *
2036 год. Из секретного меморандума АНБ США.
"... По некоторым данным, на XXX Юбилейном Съезде Коммунистической Партии Советского Союза будут внесены существенные изменения в Устав и Программу Партии. Учитывая нынешнюю роль Устава, речь идет о законодательном закреплении некрократии как основы государственного устройства Союза ССР.