А что, если действительно не один я попал в этот капкан и где-то в недрах этого здания в самом деле находится беспомощная, перепуганная женщина, в дверь к которой ломится распоясавшийся убийца?

Может быть, на всякий случай сходить проверить? В принципе, если здесь соблюдают нормальный порядок нумерации, то 610-й кабинет должен находиться на шестом этаже.

Но тут мое зрение переключилось на нормальный режим восприятия, и я увидел нечто такое, что отбило у меня всякую охоту куда-то мчаться и кого-то спасать. Все-таки мерзкая штука – самоубеждение. Я убедил себя в том, что зов о помощи ложный, поскольку увидел, что в закутке кабинета имеется небольшой холодильник и он включен в сеть!

Значит, в нем что-то есть! И это «что-то» просто обязано быть съедобным!

В этот момент, словно для того, чтобы окончательно уничтожить мои сомнения, холодильник выключился и призывно завибрировал всем корпусом, как профессиональная стриптизерша.

Я рванул на себя дверцу – и оцепенел. В следующую секунду я уже набивал рот черствыми ватрушками, которые обнаружились в холодильнике, заодно пытаясь решить две принципиально различные задачи: как быстрее отправить еду в желудок, но при этом продлить удовольствие?

А еще там нашлись: початый пакет сливок, надкусанный и тоже зачерствевший кусок торта на чайном блюдце и почти целая банка клубничного варенья.

В общем-то, довольно скудный продовольственный ассортимент, годящийся разве что для чисто символических чаепитий, но мне и этого хватило, чтобы на время забыть о голоде.

Опомнился я, когда от всей этой роскоши осталась только липкая банка (ее я тут же залил водой, стоявшей в графине на холодильнике, и залпом выпил сладковатую бурду) да еще блюдце, которое можно было уже не мыть – после вылизывания на нем не осталось ни единой крошки.

Что ж, маловато, конечно, для растущего семнадцатилетнего организма, но спасибо и за это неведомым благодетелям.

Может быть, звонок телефона был лишь способом завлечь меня сюда, дабы я обнаружил здесь еду? Если так, то неведомые злодеи явно не заинтересованы в том, чтобы я загнулся, включая сюда и мучительную смерть от голода.

Придя к такому выводу, я повеселел. Тем более что желудок мой, получивший долгожданную подачку, перестал донимать меня спазмами и коликами и, урча, как пес, принялся за работу.

От прилива сил и бодрости я вдруг уверовал, что все должно закончиться хорошо.

По этой причине я даже не стал обыскивать кабинет. И уж тем более не стал учинять в нем погром.

Я вернулся к телефонному аппарату и критическим взором оглядел его со всех сторон. Потом снял трубку, опасаясь, что в ней будет царить мертвая тишина. Однако в ухо мое исправно загудел стандартный сигнал.

Интересно, какой это телефон – внутренний или городской?

Неужели это – лишь очередная подставная пешка в партии, которую разыгрывают со мной невидимые партнеры?

«А что, собственно, я теряю?» – подумал я.

И набрал номер своей квартиры.

Щелчки соединения. Шорохи помех. Пока что – все как обычно. Ага, вот… Наборный треск закончился, и Запищал длинный гудок.

И в тот же миг в трубке возник голос Ма. Интересно, сколько времени она проторчала возле телефона, боясь отлучиться от него даже на секунду, чтобы не пропустить моего звонка?

Ма.

Я прикрыл глаза и представил нашу уютную кухоньку в красно-белых тонах, и как за окном сгущаются сумерки, и как в открытое окно со двора доносится бренчание гитары: в это время вся наша дворовая компания собиралась на посиделки на детской площадке под нашими окнами.

Глаза предательски защипало, а в горле застрял тугой ком.

Поэтому, когда до меня донесся такой родной и такой далекий голос: «Да? Я слушаю вас! Говорите же!» – я некоторое время не мог выдавить из себя ни звука.

Потом мне удалось произнести:

– Ма, это я.

Я ожидал, что на меня сейчас обрушится водопад вопросов, но этого почему-то не произошло. Ма лишь спросила:

– Кто это?

И голос ее был неузнаваемо чужим. Точнее, не сам голос, а его интонации.

– Ма, ты что, не узнаешь меня? – возмутился я. – Это же я, Страг!

Пауза.

– По-моему, вы ошиблись номером, – бесстрастно произнесла Ма.

И повесила трубку.

Короткие, но странным образом сдвоенные гудки. Ноль-ноль… Ноль-ноль… точка-точка… По азбуке Морзе – без конца повторяемая буква «и».

А что – «и»? Соединительный союз, не более того. Не может он иметь никакого значения, зря ты ищешь смысл там, где его нет.

Почему же Ма не опознала мой голос? И тут меня ожгло: черт, да ведь она просто обиделась на меня! Наверное, решила, что я загулял где-то, например, с Ленкой, и по-свински не удосужился позвонить домой! Она ведь не подозревает, где я и что со мной!..