Я думаю, что получилось действительно изящно. И тогда у меня все концы увязываются. Значит, Гатаев приходит в "Нептун" на "провокацию". Там его видит Садиев, принимает для храбрости внутрь. И еще принимает. И еще. А Гатаева уже нет. Тогда Садиев ему звонит. И дальше продолжает принимать внутрь вместе с "жэнщин с белий волос". И так до состояния маловменяемого... Я невольно хрюкаю в ладонь, представив, что Король мог с пьяным Садиевым провернуть ту же махинацию с пустой бутылкой. Хотя вряд ли. Если Король в этот же вечер поймался, если его поймал Гатаев на бутылочном фокусе... А вот мы проверим!

– Хорошо! Евгений Петрович, вы Гатаева инструктировали перед "Нептуном"?.. А теперь проинструктируйте меня.

– И меня!
– заявляет Светлана.

– А вы при чем?

– А вы при чем?

Ивяшин разглядывает нас, конкурентов, и удивляется бровями:

– Вы в таком виде собрались в ресторан. Пиджак, знаете... Или так модно теперь? Некая небрежность...

– Я поглажу, я быстренько!
– оживает Светлана.
– Утюг у вас есть? Снимайте пиджак, Михаил!
– Тут она в своей стихии.

Спасибо, конечно, за пиджак. Но по ресторанам мотаться ей еще рановато. Тем более с Федоровым Михаилом Сергеевичем, который по делу идет, а не выпить-закусить. Тем более на заре служебного нагоняя. И нагоняй будет еще суровей, если Федоров Михаил Сергеевич втравит в это дело совершенно постороннего человека.

– А кто вам сказал, что я посторонняя?! У меня, между прочим, сигнал читателя на руках!

– А вот согласуйте с Ю. А. Дробышевым поход в ресторан, и посмотрим, как он отнесется!

– А вы со своим начальством каждый шаг согласовываете?!
– Опять луп-луп.

– Это мое дело!

– А это мое дело!..

– Словом, возвращайтесь, девочка, в редакцию. А я...

Швейцар, как обычно, прикидывается глухонемым. Но спиной к двери не поворачивается. Значит, не все еще потеряно. Пошиковать, что ли? Почему нет? И для дела!

Достаю трешку, прихлопываю к стеклянной двери.

Швейцар оживает, приоткрывает дверь, мгновенно смазывает трешку со стекла.

И я внутри...

"Дар морей, веселья шум предлагает вам "Нептун".

Поглядим, какой здесь сегодня "веселья шум" будет. Одно знаю: если эта кованая штука с талантливыми стишатами грохнется когда-нибудь на головы пьющих-едящих, то веселья не оберешься.

Детина в серебристом пиджаке ревет:

– Слушай, теща, друг родной! Па-ма-ги!

Мы ж с тобой... тирьям-пам-пам... не враги!

Думаю я, что удивительные образчики выдает иногда наша эстрада. И ресторанные ансамблики безошибочно их подхватывают. Помню, раньше была кошмарная "Мясоедовская". Потом "Ах, Одесса, жемчужина у моря". Теперь вот "Теща"... Но мне, впрочем, как раз поближе к этой "теще" надо. Столиков, замечаю, свободных много, а швейцар - глухонемой. У-у-у, шкуродер!.. Но Король обслуживает как раз столик у эстрадки, как Ивяшин проинструктировал. И как раз столик у эстрадки занят. Дамой.

– Вы позволите?

Дама говорит:

– Не позволю! Мест свободных много, занимайте любое. А у меня при виде вас аппетит пропадает...
– Снова луп-луп глазками.

И когда только она успела проскочить?!

– Ладно уж, присаживайтесь! Только не приставайте!
– царственно дозволяет Светлана.

Серебристопиджачный все надрывается про тещу. И раз уж мы таки сели вдвоем, то "теща" эта рождает легенду.

– Мы с вами, Света, несчастные влюбленные. Родители против. Мы переживаем и ничего не замечаем вокруг.

Она поднимает на меня скорбные глаза и с трудом проговаривает:

– Д-да...

– Что с вами, девочка?

– Мы с вами бедные... и так далее... Разве нет?
– Опять луп-луп.

– А-а-а...

Тут он и появился. Действительно: относительно молод, худ, бледен, мешки. Он!

– Водки!
– говорю.
– И накормите нас.

Артур Александрович игнорирует брюзгливый тон и деликатно осведомляется:

– Даме вина, шампанского, минеральной?

– Даме водки!
– говорит дама. И еще говорит: - Мишенька, ты бы еще раз побеседовал с мамой. Должна же она понять...

– Котлета по-киевски, бифштекс, палтус? Палтус надо будет немного подождать...

– Все равно! Бифштекс. Света, ты же знаешь мою маму...

Король кивает и растворяется.

– Я чуть не расхохоталась, - признается Светлана.
– Он смешной такой. Шея тонюсенькая. Тоньше, чем у Дмитрия Викторовича. У Бурилова... И бабочка еще! Вы видели?

– Почти нет. Я на пепельницу смотрел. Тяжело смотрел... Как вам, кстати, Бурилов?

– А вы ему не скажете?

– Ни в коем случае!