Отложив Баума на потом, я прошел несколько кварталов по улице Фобур-Сент-Оноре, направляясь в английское консульство. Мне нужна была Изабелл.

При моем появлении она закрыла ящик стола и улыбнулась:

– Ты по делу или просто так, моя радость?

– И то, и другое, Изабел. Давай послушаем музыку, хорошо? А то в этих стенах микрофоны - сколько от них не избавляйся, они все тут.

Она включила стоявший на столе транзистор, и дальнейшая наша беседа протекала на фоне Гайдна. Нарушив правила, я рассказал Изабел о том, что привело меня в Париж и что я успел сделать. Она слушала, вытянув и скрестив длинные ноги, сложив неподвижно руки. Зеленоватые холодные глаза смотрели мне в лицо, не мигая. Принимать красивые и ленивые позы Изабел научилась то ли в музее Родена, то ли в поместье своих родителей в Шропшире. Приобретение подобных навыков - удовольствие дорогое.

– Положи это к себе в сумочку, - я протянул записку на имя Пабджоя, предназначенную к посылке дипломатической почтой и зашифрованную так, что если кто её и прочтет, то решит, что автор просто спятил.

– Могу я ещё как-нибудь тебе помочь?
– осведомилась Изабел.

– Можешь. Поужинай со мной. Заеду в девять. Если запоздаю - подожди. В семь у меня назначена деловая встреча, вдруг она затянется.

Следующих несколько часов я провел в архиве газеты "Монд", затем долго пытался найти домашний телефон Альфреда Баума, но в телефонной книге значилась целая дюжина А. Баумов, и я не знал, которого выбрать. В папке Маршана обнаружились две статьи Сегюра, которых не было в архиве "Юманите", и биографический очерк, опубликованный в свое время в "Монд", из него я узнал о ранних годах Маршана.

Попросив досье Марка Сегюра, журналиста, я получил ещё одну папку вырезок - в основном, это были сообщения о его смерти, последовавшей 3 июня 1950 года, и полицейские отчеты.

"Либерасьон", 4 июня 1950 г.

"Марк Сегюр, наш выдающийся и уважаемый автор погиб вчера утром, когда его автомобиль потерпел аварию на шоссе между Бурже и Леве. Бывшая с ним жена тяжело пострадала и доставлена в Бурже, в больницу "Шарите". Повидимому, машина на большой скорости потеряла управление и врезалась в дерево у обочины. Мадам Сегюр пока не пришла в сознание и не в состоянии рассказать, как произошло несчастье.

Марк Сегюр работал по редакционному заданию, готовил серию материалов о Сопротивлении, в частности о некоторых его аспектах, оказавшихся после войны - эта тема была предметом его внимания все последние годы...". Далее шла речь о журналистском таланте М. Сегюра и прочих вещах, меня не интересовавших.

"Либерасьон", 7 июня 1950 г.

"Вчера впервые Ариана Сегюр смогла побеседовать с инспектором полиции города Бурже по поводу автомобильной аварии, в которой погиб её муж, наш давний талантливый автор Марк Сегюр. К сожалению, её показания мало добавили к картине случившегося. По словам мадам Сегюр, она в пути задремала и не поняла, что произошло. Расследование показало, что к потере управления привела поломка шестерни руля. Деталь выглядит так, будто её подпилили, что и привело к неизбежной поломке. Проводить сдедствие назначен судья Альфред Андре".

Вполне в духе французской прессы - начать о чем-то интересном и бросить все на полпути. Меня начало всерьез увлекать это дело.

"Либерасьон" 28 июля 1950 года.

"Судья А. Андре, ведущий следствие по делу Марка Сегюра, сообщил вчера, что дело попадает в раздел нераскрытых преступлений. Судебное расследование и интенсивный поиск, проведенный полицией, ни к чему не привели. Подозреваемых нет. Можно предположить, что кому-то хотелось, чтобы репортаж, над которым работал покойный, не появился на свет, однако сотрудники нашей газеты не знают, чему именно он был посвящен, и потому не могут помочь следствию".

Еще одна загадка. Полицейские, побывавшие в квартире Сегюра через два дня после аварии, не нашли (во всяком случае, заявили, будто не нашли) никаких блокнотов или бумаг, касающихся его последнего задания. В машине, если верить полиции, тоже ничего не обнаружено. Не странно ли это? В чьих интересах было спрятать или уничтожить материалы?

Трудно поверить, что редакция газеты, публиковавшая статьи Сегюра, так-таки и не знала, чем он занимался. Конечно же, последняя его поездка была связана с каким-то исследованием из той же серии. Кто должен был стать персонажем новой статьи? И куда подевались его записки? Журналист без блокнота - что за чушь! Однако все мои доводы повисли в воздухе - события произошли четверть века назад. Разве что попытаться отыскать Ариану Сегюр вдруг она что-нибудь вспомнит? Да, но как её найти? Может, её и в живых-то давно нет. Я терялся в догадках - помочь мог хорошо осведомленный человек. Кто-нибудь вроде Альфреда Баума.

Вернувшись в половине седьмого в отель, я проверил, на месте ли волосок, заложенный в роман Ле Карре, и заложил ещё один в стопку белья и рубашек, сложенных в шкафу. Потом запер комнату, спустился вниз и, оставляя ключ у портье, спросил его, как пройти к авеню Вильер (место не хуже всякого другого, если надо сбить со следа шпиков). Дошел до кинотеатра на площади Мадлен, купил билет, расположился в зале поближе к двери с надписью "Выход" - и улизнул через неё тут же, бросив прощальный взгляд на знакомого юнца, того, что следил за мной на Северном вокзале, а теперь как раз уселся на два ряда позади меня. Через боковой выход я попал на улицу Виньон и сразу поймал такси. Весь путь от отеля занял семь минут.

Такси я отпустил на правом берегу и перешел Сену по мосту Карусель. Было темно, холодно, под ногами хлюпало. Работающий люд разъезжался по домам; по мосту и по набережным несся густой поток машин.

Перед подъездом дома номер 16 стоял полицейский. А у обочины тротуара красовался "ситроен" с номером парижской префектуры. Пройдя мимо, я зашел в ближайшее кафе и набрал номер Артуняна. Тут же ответил незнакомый бас с явно южным выговором.

– Месье Артуняна, будьте добры, - я постарался, чтобы эта короткая фраза прозвучала с итальянским акцентом.