–  Организация-кооперация... - хмуро пробормотал папаша, на цыпочках пробираясь к чулану.

Его мучило любопытство. Он вошел в чулан, нашарил впотьмах лампочку и зажег ее. При нищем свете он увидел красивое полотнище с надписью:

ПЕРВУЮ РЮМКУ ХВАТАЕШЬ ТЫ,

ВТОРАЯ ТЕБЯ ХВАТАЕТ.

–  Гм, - криво усмехнулся отец. - Ишь ведь чего ребятеночки удумали... Первую, дескать, ты, вторая, дескать, тебя... А третью, дескать, опять ты... А четвертая, дескать, опять тебя... А пятую опять ты... А шестая опять тебя!.. И так всю жизнь!..

Горькая слеза поползла по его тоскливым скулам.

–  Между прочим, одну бы рюмочку бы действительно бы не мешало бы... Для опохмеленья... Мало-мало... Чего бы сообразить на половинку?.. Гм...

На другой день Филька, Шурка и совсем крошечная Соня с нетерпением топтали снег возле Гаврикова крыльца. Уже самое время было начинать демонстрацию, а Гаврик все не выходил. Наконец он появился. Лицо его было страшным. Оно казалось перевернутым.

–  А где же лозунги? - с тревогой спросила маленькая Соня, которой всю ночь снились трубы и знамена.

–  Папенька... вчерась... пропил... - прерывающимся голосом сказал Гаврик.

–  Значит, что жа? - глухо спросил Филька. - Демонстрация, что ли, переносится?

–  Отменяется... - сказал Гаврик.

Судорога тронула его горло. И почти беззвучным шепотом он прибавил:

–  И валенки мои... тоже пропил!..

И тут Филька, Шурка и Соня заметили, что Гаврик бос.

–  Не так, главное, валенков жалко, как, понимаешь ты... головастиков... - выговорил он и вдруг затрясся.

1927

ТОЛСТОВЕЦ

Когда приятели Пети Мяукина бодро спрашивали его: "Ну как дела, Петя? Скоро в Красную Армию служить пойдем?" - Петя Мяукин рассеянно подмигивал глазом и загадочно отвечал:

–  Которые пойдут, а которые, может, и не пойдут...

–  Это в каком смысле?

–  А в таком. В обыкновенном.

–  Ну, все-таки, ты объясни: в каком таком?

–  Известно, в каком! В религиозно-нравственном.

–  Что-то ты, Петя Мяукин, путаешь.

–  Которые путают, а которые, может, и не путают.

–  Да ты объясни, чудак!

–  Чего ж там объяснять? Дело простое. Мне отмщение, и аз воздам...

–  Чего-чего?

–  Того-того. Аз, говорю, воздам.

–  Ну?

–  Вот вам и ну! Воздам и воздам. И вообще, духоборы...

–  Чего духоборы?

–  А того самого... которые молокане...

–  Странный ты какой-то сделался, Петя. Вроде малохольный. Может, болит что-нибудь?

–  Болит, братцы.

–  А что именно болит?

–  Душа болит.

Приятели сокрушенно крутили головой и на цыпочках отходили от загадочного Мяукина.

За месяц до призыва Петя Мяукин бросил пить и даже перестал гонять голубей.

По целым дням он пропадал неизвестно где. Несколько раз знакомые видели Петю в вегетарианской столовой и в Румянцевской библиотеке.

За это время Петя похудел, побледнел, стал нежным и гибким, как березка, и только глаза его светились необыкновенным внутренним светом вроде как бы фантастическим пламенем.

На призыв тихий Петя явился минута в минуту. Под мышкой он держал объемистый сверток.

Комиссия быстро рассмотрела стройного, красивого Петю.

–  Молодец! - бодро воскликнул председатель, ласково хлопнув его по плечу. - Годен! В кавалерию!

–  Я извиняюсь, - скромно опустил глаза Петя, - совесть не позволяет.

–  Чего не позволяет? - удивился председатель.

–  Служить не позволяет, - вежливо объяснил Петя.

–  Это в каком смысле не позволяет?

–  А в таком смысле не позволяет, что убеждения мои такие.

–  Какие такие?

–  Религиозные, - тихо, но твердо выговорил Петя, и глаза его вспыхнули неугасимым пламенем веры.

–  Да вы, товарищ, собственно, кто такой? - заинтересовался председатель.

–  Я-с, извините, толстовец. Мне, так сказать, отмщение, и аз, так сказать, воздам. А что касается служить на вашей службе, так меня совесть не пускает. Я очень извиняюсь, но служить хоть и очень хочется, а не могу.

–  Скажите пожалуйста, такой молодой, а уже толстовец! - огорчился председатель. - А доказательства у вас есть?

–  Как же, как же, - засуетился Петя, быстро развертывая пакет. - По завету великого старца-с... - скромно прибавил Петя, вздыхая, - мне отмщение, и аз воздам. А если вы, товарищ председатель, все-таки сомневаетесь насчет моих убеждений, то, ради бога, бога ради... проэкзаменуйте по теории.