За ней узбекский садик. Там

В теки ковер лежит.

Хозяин сам - Гафур Гулям

С цветком за ухом спит.

Есть у Гафур Гуляма дочь.

По очерку лица,

Халида смуглая точь-в-точь

Похожа на отца.

Но только меньше ровный нос,

Нежнее кожи цвет.

И говорят пятнадцать кос,

Что ей пятнадцать лет.

Она в саду цветет, как мак,

И пахнет, как чабрец.

Стучи в резную дверь... но так,

Чтоб не слыхал отец.

1942

АРАЛЬСКОЕ МОРЕ

Пустыня. В штабелях дощатые щиты.

Дымок над глиняной хибаркой.

И вдруг средь этой черствой нищеты

Проплыл залив, как синька, яркий.

Проплыл. Пропал. И снова степь вокруг.

Но сердце этой встрече радо.

Ты понимаешь, милый друг,

Как мало радости нам надо?

1942

СЫР-ДАРЬЯ

Еще над степью не иссяк

Закат. Все тише ветра взмахи.

Под казанком трещит кизяк.

Вокруг огня сидят казахи.

Угрюмо тлеет свет зари.

Века проходят за веками.

И блещут воды Сыр-Дарьи,

Как меч, засыпанный песками.

1942

ЧЕТВЕРОСТИШИЯ

СТАРЫЙ ГОРОД

Над глиняной стеной синеет небо дико.

Густой осенний зной печален, ярок, мглист,

И пыльная вода зеленого арыка,

Как память о тебе, уносит желтый лист,

ГЛИНА

Их будто сделали из глины дети:

Дворцы, дувалы, домики, мечети.

Трудней, чем в тайны помыслов твоих,

Проникнуть в закоулки эти.

ДЫНЯ

Ты не сердись, что не всегда я

С тобою нежен, дорогая:

У дыни сторона одна

Всегда нежнее, чем другая.

СЕРДЦЕ

Раз любишь, так скорей люби.

Раз губишь, так скорей губи.

Но не давай, Халида, сердцу

Бесплодно стариться в груди.

СОЛЬ

Горит солончаками поле,

И в сердце, высохшем от боли,

Как на измученной земле,

Налет сухой и жгучей; соли.

1942

МОГИЛА ТАМЕРЛАНА

Картина Верещагина

Бессмертию вождя не верь:

Есть только бронзовая дверь,

Во тьму открытая немного,

И два гвардейца у порога.

ВЕРБЛЮД

Пустыни Азии зияют,

Стоит верблюд змеиномордый.

Его двугорбым называют,

Но я сказал бы: он двугордый.

ЛУНА

Я ночью в переулке узком

Стою, задумавшись над спуском,

И мусульманская луна

Блестит, как ночь на небе русском.

1942

Ташкент

* * *

До свиданья, воздух синий

И пустыни поздний зной.

Лег на шпалы нежный иней,

Лед дробится под ногой.

Кровь с похмелья остывает.

Радость выпита до дна.

И мороз меня встречает,

Как сердитая жена.

1942

ГОРОД БЕЛЫЙ

Здесь русский город был. Среди развалин,

В провалах окон п в пролетах крыш,

Осенний день так ярок, так зеркален,

А над землей стоит такая тишь!

Здесь думал я: ведь это вся Европа

Сюда стащила свой железный лом,

Лишь для того чтоб в зарослях укропа

Он потонул, как в море золотом.

Кто приподнимет тайную завесу?

Кто прочитает правду на камнях?

...И две старушки маленьких из лесу

Несут малину в детских коробках.

1943

Калининский фронт

* * *

Весну печатью ледяной

Скрепили поздние морозы,

Но веет воздух молодой

Лимонным запахом мимозы.

И я по-зимнему бегу,

Дыша на руки без перчаток,

Туда - где блещет на снегу

Весны стеклянный отпечаток.

1943

* * *

Сначала сушь и дичь запущенного парка.

Потом дорога вниз и каменная арка.

Совсем Италия. Кривой маслины ствол,

Висящий в пустоте сияющей и яркой,

И море - ровное, как стол.

Я знал, я чувствовал, что поздно или рано

Вернусь на родину и сяду у платана,

На каменной скамье, - непризнанный поэт,

Вдыхая аромат цветущего бурьяна,

До слез знакомый с детских лет.