На другом конце линии воцарилась изумленная тишина, потом Уллман спокойно сказал:

– Не понимаю, какое отношение это может иметь к вашей работе, мистер Торранс. Это...

– Хотя самое интересное началось после того, как застрелили Дженелли, как по-вашему? Еще парочка поспешных перемещений - вот он есть, а во г его нет, - и "Оверлук" вдруг становится собственностью частного лица, женщины по имени Сильвия Хантер... которая совершенно случайно с сорок второго по сорок восьмой год звалась Сильвией Хантер Дервент.

– Ваши три минуты закончились, - сказала оператор.
– Пошел сигнал.

– Дорогой мой мистер Торранс, все это - достояние гласности... и очень старая иетория.

– Я об этом не знал ничего, - сказал Джек.
– Сомневаюсь, чтобы, кроме меня, об этом знали ещё многие. Не исключено, что история с убийством Дженелли памятна, но сомнительно, чтобы кто-то сопоставил все поразительные и странные смены "Оверлуком" владельцев с сорок пятого года. Создается впечатление, что у руля всегда оказывается Дервент или люди, имеющие к нему отношение. Чем там заправляла Сильвия Хантер в 67 и 68 году, мистер Уллман? Борделем, ведь так?

– ТОРРАНС!
– шокированный тон Уллмана прошел две тысячи миль сквозь потрескивания во всей полноте.

Улыбаясь, Джек закинул в рот ещё одну таблетку экседрина и разжевал её.

– Она продала отель после того, как довольно известный американский сенатор умер там от сердечного приступа. По слухам, его нашли в чем мать родила, если не считать черных нейлоновых чулок, пояса с резинками и пары туфель на высоком каблуке. Кстати говоря, лакированных.

– Злобная, отвратительная ложь!
– выкрикнул Уллман.

– Да ну?
– спросил Джек. Ему становилсь лучше. Головная боль отступала. Он взял последнюю таблетку и сжевал, наслаждаясь горьковатым вкусом раздробленного во рту в порошок экседрина.

– Это был крайне несчастный случай, - сказал Уллман.

Короче, Торранс, в чем дело? Если вы намерены написать какую-нибудь мерзкую, грязную статейку... если это гнусная, дурацкая мысль шантажировать...

– Ничего подобного, - сказал Джек.
– Я позвонил, поскольку мне кажется, вы вели со мной нечестную игру. И потому, что...

– Нечестную игру?
– возопил Уллман.
– Господи, вы что же думали, я вывалю здоровенную кучу грязного белья гостиничному сторожу? Бог ты мой, кем вы себя мните? И, кстати, вас-то эти старые россказни с какого бока касаются? Вы что думаете, у нас по коридорам западного крыла взад-вперед маршируют призраки, завернутые в простыни и вопящие:

"О горе!?"

– Нет, что тут есть призраки, я не думаю. Но прежде, чем взять меня на работу, вы здорово покопались в моих личных делах. Вы устроили мне допрос могу ли я позаботиться о вашем отеле, - вы отчитали меня, как будто я написавший в раздевалке малыш, а вы - учитель. Вы поставили меня в неловкое положение.

– Просто не верится, что за дерзость, что за нахальство, будь оно трижды проклято, - сказал Уллман. Судя по голосу, он задыхался.
– Как бы я хотел выкинуть вас с работы. Да, наверное, так я и сделаю.

– Думаю, Эл Шокли будет возражать. Энергично возражать.

– А я думаю, мистер Торранс, в итоге вы переоцениваете обязательства мистера Шокли перед вами.

На мгновение головная боль вернулась к Джеку во всей пульсирующей красе и он прикрыл глаза. Словно издалека донесся его собственный голос, спрашивающий:

– Кто сейчас хозяин "Оверлука"? Все ещё "Предприятия Дервента"? Или вы слишком мелкая сошка, чтобы знать такие вещи?

– По-моему, достаточно, мистер Торранс. Вы - служащий отеля, ничем не отличающийся от судомойки или младшего официанта. Я вовсе не намерен...

– Ладно, я напишу Элу, - сказал Джек.
– Пусть знает, в конце, он член Совета директоров. И добавлю небольшой иоскриптум, чтобы...

– Отель не принадлежит Дервенту.

– Что? Я не расслышал.

– Я сказал, что отель не принадлежит Дервенту. Все акционеры - из восточных штатов. Самым большим пакетом акций - более тридцати пяти процентов - владеет ваш друг мистер Шокли. Связан он с Дервентом или нет, вам лучше знать.

– Кто еще?

– Я не намерен называть вам имена остальных вкладчиков, мистер Торранс. Я намерен привлечь ко всему этому внимание...

– Еще один вопрос.

– Я вам ничем не обязан.

– Почти всю историю "Оверлука", приятную или неприятную, все равно, я обнаружил в альбоме для вырезок, он был в подвале - такой большой, в кожаном переплете, перевязанный золотым шнуром. Вы не знаете, чей это может быть альбом?

– Понятия не имею.

– Не может оказаться, что он принадлежал Грейди? Тому сторожу, который покончил с собой?