– Я положительно уверена в этом, Лотти, - продолжала мама.
– Он смотрит на тебя так, что становится совсем похож на твоего отца. Вот в таком роде видишь?

И моя старушка уставилась самым скорбным, молящим взором на одну из ножек кровати.

– Ложитесь лучше спать, - сказала я, - да постарайтесь забыть эти глупые мысли. В самом деле! Этот доктор не хуже вас знает, что я невеста!

– Поживем - увидим, - выходя, сказала старушка.

Эти слова еще звучали у меня в ушах, когда я легла в постель.

Странная вещь, но в эту самую ночь меня разбудила дрожь, которая хорошо знакома мне с тех пор.

Я бесшумно подошла к окну и стала смотреть в него между поперечин жалюзи.

На усыпанной песком дорожке высился худощавый фантастический силуэт нашего гостя.

Он как будто пристально смотрел на мое окно.

Должно быть он что-то заметил на жалюзи, так как закурил папиросу и зашагал по аллее.

Я отметила в памяти, что на следующее утро за завтраком он пояснил, что ночью почувствовал нервное волнение и что совершил небольшую прогулку для восстановления равновесия.

Обсудив дело хладнокровно, я пришла к заключению, что отвращение к этому человеку и внушаемое им недоверие основываются на очень шатких мотивах.

Можно иметь странное лицо, интересоваться литературным шарлатанством и даже смотреть с удовольствием на привлекательное личико, вовсе не будучи в то же время опасным обществу человеком.

Я говорю это, чтобы доказать, что даже и в тот момент я была совершенно беспристрастна и не руководствовалась в характеристике Октавия Гастера никаким предвзятым мнением.

Глава VI

– А что, - спросил однажды утром лейтенант Дэзби, - а что если мы устроим сегодня пикник?

– О, это будет восхитительно!
– хором ответили мы.

– Вы, конечно, знаете, что люди поговаривают, будто старику Шарку скоро дадут место, так что Тревору придется заменить его на мельнице. Поэтому нам надо постараться, чтобы он получил максимум удовольствия за остающееся короткое время.

– А что вы называете пикником?
– спросил доктор Гастер.

– Это одно из наших английских увеселений, с которым вам придется познакомиться, - ответил Чарли.
– Пикником мы называем небольшое путешествие на лоно природы.

– А, я понимаю, - сказал швед.
– Это будет очень весело.

– Есть добрых полдесятка мест, куда можно отправиться, - продолжал лейтенант.
– Неподалеку отсюда очень много живописных уголков: - "Прыжок Влюбленного", "Черная Гора", "Аббатство Бир-Феррис".

– Последнее местечко не из дурных, - прервал Чарли.
– Руины для пикника самое лучшее место.

– Ладно, идет. Много ли до него пути?

– Шесть миль, - сказал Тревор.

– По дороге семь, - с солдатской точностью поправил полковник.
– Мы с миссис Ундервуд останемся дома. Вы все свободно уместитесь в коляску, за кучера можете быть сами поочередно.

Мне нет надобности упоминать, что это предложение было встречено всеобщими аплодисментами.

– Ладно, - сказал Чарли.
– Через полчаса экипаж будет готов. Поэтому не будем терять времени. Нам нужно лососины, салату, крупных яиц, кипяченой воды - целая куча вещей. Я возьму на себя напитки. А вы, Лотти?

– Я займусь посудой.

– Я - рыбой, - сказал лейтенант.

– А я - овощами, - прибавила Фан.

– Ну, а вы, Гастер, какое амплуа себе изберете?
– спросил Чарли.

– По правде сказать, - ответил своим певучим голосом швед, - выбор у меня невелик. Но я могу помочь дамам, а потом сумею оказаться полезным вам в приготовлении того, что вы называете салатом.

– В последнем амплуа вы будете иметь больше успеха, чем в первом.

– А? Что вы сказали?
– спросил он, вдруг оборачиваясь ко мне и краснея до корней волос - Да! Ха, ха! Хорошо сказано!

И он с фальшивым смехом крупными шагами вышел из комнаты.

– Послушайте, Лотти, - тоном упрека начал мой жених, - вы обидели этого человека.

– Я, право, не нарочно, - оправдывалась я.
– Если хотите, я пойду и скажу ему это.

– О! Не стоит того, - вмешался Дэзби.
– С такой рожей как у него, человек не вправе быть таким обидчивым. Он живо успокоится.

Я право, не имела ни малейшего намерения оскорбить Октавия Гастера, но тем не менее была очень зла на себя за то, что причинила ему неприятность.

Уложив в корзину ножи и тарелки, я увидела, что другие еще не справились со своей работой.

Момент показался мне как раз подходящим для того, чтобы извиниться за мою необдуманную фразу.